"Сидони-Габриель Колетт. Дуэт" - читать интересную книгу автора

доктору Пюимегру. Но...
Словно ожидая подсказки, она взглянула на осколки кувшина, которые
Мария смела в корзину для бумаг.
- ...Мне кажется, она больше не будет подниматься. У него, похоже,
нервная горячка.
Иссохшей проворной ручкой Мария схватила корзину и тряхнула осколки,
словно монеты в церковной кружке.
- Это мадам уронила кувшин?
- Нет, - внятно сказала Алиса. - Это мсье. Но кто бы это ни был, итог
все равно одинаковый.
Служанка задумчиво изучала лопнувшие обои и паркет. Она измерила на
глаз расстояние между секретером и местом, где упал кувшин, и изрекла:
- А! Это мсье... Ну что же это он так.
И опять Алисе показалось, будто под крепким панцирем в Марии
шевельнулось что-то теплое, человеческое, некое чувство, которое она
сравнила с взаимопониманием между супругой и наложницей. Алиса залилась
краской до самых век, набрякших после бессонной ночи. "Славная победа...
Предательница-крестьянка, которую разбирает любопытство, которую никогда не
радовало мое присутствие в этом доме... Но если она не свыклась с моим
присутствием, я не вправе за это называть ее предательницей. Я не знаю за
ней ничего плохого. И какая проницательность... И вообще, в чем я могу ее
упрекнуть? В маниакальной честности? Во всех возможных добродетелях?"
Забыв об уборке, она выглянула в окно, окинула взглядом растительный
хаос, сверкающий после дождя, украшенный недолговечными цветами, едва
распустившейся листвой, набухшими почками, еще хранившими красноту после
непомерных мук роста.
"Как все это было прекрасно два дня назад..."
Почти заглохшая аллея вела в самый темный уголок рощи, к цветущей
землянике, к высоким, тонким стрелкам купены, к завиткам молодого
папоротника.
"Не пойду сегодня в лес одна. А с Мишелем? Тоже нет".
Чтобы успокоиться, она послушала, как Мария, обутая в войлочные
шлепанцы, натирает паркет. Тощие смуглые руки ритмично взмахивали, по-козьи
жилистые ноги сходились и расходились: служанка скользила по навощенному
дубовому паркету точно водяной паук по зеркальной глади пруда. Алисе
доставляло какое-то смиренное удовольствие слушать шарканье войлочных
подошв. Ей было бы приятно послушать еще и звяканье пестика в ступке, и
скрип метлы в прихожей, и стук тяпки по доске - все звуки, которые
свидетельствовали о присутствии Марии... "Я хотела бы, - вздохнула она, -
перебирать чечевицу на кухне или выдергивать пырей на аллеях. Я хотела бы
поехать на ярмарку в Сарза-ле-О... Но мне вовсе не улыбается подавать
лимонад и фруктовые соли тому, за стенкой, у кого тридцать восемь и три... Я
рада за ним ухаживать, но не тогда, когда он болен..." Проходя через
библиотеку, она отважилась дать совет Марии:
- Вы знаете, Мария, что натирать паркет ногами, как делаете вы, очень
вредно для живота?
Она вышла, не дожидаясь ответа, немного пристыженная: "Я заискиваю, я
уже почти заискиваю перед ней..." Сзади танец войлочных подошв на мгновенье
прекратился, а затем возобновился с каким-то бешеным весельем.
Алиса вошла в полумрак спальни с маленьким подносом, позвякивавшим в