"Сидони-Габриель Колетт. Кошка" - читать интересную книгу автора

Майский ветерок овевал их, клоня куст желтых роз, пахнущих диким
терновником. Рядом с кошкой, розами, порхающими попарно синицами и
последними майскими жуками Ален вкушал мгновения, времени неподвластные, во
власти смятенного чувства, будто заплутался в детстве. Вязы вознеслись вдруг
ввысь, аллея раздалась, нырнула под оплетенные засохшим виноградом
полукружия беседки, и тут, подобно спящему, падающему в страшном сне с
вершины башни, Ален пробудился к сознанию своих двадцати четырех лет.
"Нужно было бы поспать еще часок, сейчас только половина десятого,
воскресенье. Вчера у меня тоже было воскресенье. Слишком много
воскресений... Но завтра..."
С видом сообщника он улыбнулся Сахе. "Завтра, Саха, окончательная
примерка белого платья. Без меня. Сюрприз. Со своими черными волосами
Камилла будет красивее в белом... А тем временем я погляжу машину. Родстер -
конечно, малость барахляная, жмотская коляска, как выражается Камилла... Но
что поделаешь! Ведь мы такая "молоденькая парочка"!"
Взмыв вертикально вверх подобно рыбе, выскочившей из глубин на
поверхность, кошка схватила бабочку плодожорки с черной оторочкой, съела ее,
закашлялась, выплюнула крыло, принялась картинно вылизываться. Ее мех,
лиловый с синим отливом, как грудь лесных голубей, - отличительный признак
кошек породы "шартре" - искрился в лучах солнца.
- Саха!
Она повернула голову и откровенно улыбнулась ему.
- Моя маленькая пума! Золотая моя кошечка! Зверушка с горных вершин!
Как ты будешь жить, если мы расстанемся? Хочешь, уйдем вдвоем в монастырь?
Хочешь... Уж и сам не знаю...
Внемля ему, она глядела нежно и рассеянно, но, когда голос друга
дрогнул сильнее, отвела глаза.
Он умолк и омрачился, вспомнив, что говорил недавно сильный, звучный
девичий голос, далеко разносившийся на вольном воздухе, самоуверенно
раскатывавший гласные "а" и "о", умело расхваливающий достоинства родстера:
"А когда опускаешь ветровое стекло, просто с ума можно сойти! На полном ходу
кожу на щеках отдувает к самим ушам!"
- Представляешь, Саха? Отдувает к самим ушам! Ужас!..
Он сжал губы, лицо его вытянулось, как у несговорчивого мальчишки, в
совершенстве овладевшего искусством притворства.
- Это еще как сказать! А если мне больше нравится машина с откидным
верхом? Имею я право голоса или нет?
Он смерил взглядом куст желтых роз, точно это была обладательница
красивого голоса. Вновь дорожка раздалась, вязы выросли, засохшие лозы
беседки позеленели. Спрятавшись в юбках двух-трех кичливых, задравших нос до
небес родственниц, маленький Ален посматривал настороженно в сторону другого
тесно сгрудившегося семейства, где среди взрослых сияла девочка с очень
черными волосами, чьи широко распахнутые глаза соперничали в своем
кристаллическом блеске с ниспадавшими длинными локонами волосами.
"Поздоровайся же... Почему ты не хочешь поздороваться?" Тихий голос из
давнего прошлого, сбереженный сквозь годы детства, отрочества, ученичества,
скучной службы в армии, напускной важности, мнимой осведомленности в
торговых делах. Камилла не желала здороваться. Втянув щеку в рот, она
приседала угловатым и куцым девичьим движением, изображая реверанс.
Вспоминая эту пору, она называла тот реверанс "вихляйчиком", но по-прежнему