"Сидони-Габриель Колетт. Кошка" - читать интересную книгу автора

Саха! Са-ха!
Кошка умолкла.
- Охотится? - удивился Ален. - Как это - охотится? Начать с того, что
теперь май. А во-вторых, она говорит "мр-р-р-ум"!
- Ну так что?
- А то, что, если бы она охотилась, она ни за что ни сказала бы
"мр-р-р-ум". К твоему сведению, так она подзывает котят. Это почти крик.
- О Господи! - вскричала Камилла, вздевая руки. - Уж если Ален взялся
толковать кошачий язык, то это надолго!
Она сбежала с крыльца в сад, и в саду вспыхнули два больших лиловых
шара в старинном духе, зажженные дрожащей рукой старого Эмиля.
Ален и Камилла ушли вперед. У ограды он поцеловал ее под ухом, ощутив
сквозь облако старинных ее духов приятный запах хлеба и темных волос, и сжал
под накидкой голые девичьи локти. Она села за руль, родители устроились
сзади. Ален ощутил себя бодрым и веселым.
- Саха! Саха!
Кошка вынырнула из темноты почти у самых его ног, побежала, когда
побежал он, длинными скачками обогнала его. Ален чувствовал ее, хотя и не
видел. Первой влетев в холл, она тотчас вернулась ждать его на крыльцо.
Выпятив грудку, прижав уши, она смотрела, как подбегает Ален, дерзко
устремив на него желтые, глубоко сидящие глаза свои, недоверчивые, гордые,
самоуверенные.
- Саха! Саха!
Когда ее имя произносили вполголоса и на особый лад, с резким
придыханием на "ха", кошка приходила в сильное возбуждение. Она ударила
хвостом, вскочила на покерный столик и, выпустив когти, раскидала лапками
игральные карты.
- Ох уж эта кошка! - послышался материнский голос. - Нет в ней никакого
понятия о гостеприимстве. Погляди, как она радуется отъезду наших друзей!
Ален рассмеялся мальчишеским смехом, каким смеялся лишь в домашнем
кругу или в обществе очень близких людей, - ни за оградой, ни за вязовой
аллеей он никогда не звучал, - и судорожно зевнул.
- Боже, какой у тебя утомленный вид! Возможно ли выглядеть таким
усталым, когда счастлив? Остался еще оранжад?.. Нет! Ну, можно идти спать.
Оставь. Эмиль погасит.
- "Мама говорит со мною так, точно я едва встал на ноги после болезни
или у меня снова начинается паратиф..."
- Саха! Вот чертенок! Ален, ты не мог бы добиться от кошки, чтобы
она...
По обитой потертым узорчатым штофом стене кошка успела уже известным ей
путем вскарабкаться почти под самый потолок. Какое-то время, распластавшись
по стене на растопыренных лапках, она притворялась серой ящерицей, потом
сделала вид, будто у нее закружилась голова, и жеманно мяукнула призывным
голоском.
Ален послушно стал у стены, подставив плечи, и Саха скользнула вниз
подобно дождевой капле, сбегающей по окну. Когда она перебралась на плечо
Алена, они вдвоем отправились в их спальню.
Длинная висячая кисть ракитника, чернеющая напротив растворенного окна,
стала длинной гроздью светло-желтых цветов, когда Ален зажег верхний свет и
лампу на ночном столике. Свесив плечо, он перевалил кошку на постель и