"Марк Колосов. Товарищ генерал (Повесть) (про войну)" - читать интересную книгу автора

Климова обошел поле боя и, осмотрев подбитые танки, что-то быстро на ходу
шепнул адъютанту. Тот записал: "Выяснить, нельзя ли отремонтировать
подбитые танки в учебных целях?"
Узнав, что в этом бою взят в плен фашистский офицер, Харитонов решил
допросить его, но прежде всего он предложил Климову проехать с ним на
полковой пункт первой помощи.
Возле одной из палаток стояли молодью люди. Среди них выделялся
богатырского сложения молодой сержант с повязкой на голове. Одно плечо
его- было толще и выше другого, левая рука на перевязи. Завидев
приближающихся командиров, сержант сделал несколько шагов к Харитонову и,
приложив правую руку к пилотке, проговорил:
- Товарищ генерал! Заместитель секретаря комсомольской организации
сержант Синельников. Веду собрание. На повестке дня прощание с
групкомсоргом сержантом Карташовым. Принято решение: подвиг Карташова
опубликовать в газете. Комсомольцы взяли обязательство: в бою и в личной
жизни следовать примеру Карташова и воспитывать на его примере молодежь.
Четко проговорив это, Синельников продолжал смотреть в глаза Харитонову.
Синельников не знал, что перед ним стоял один из организаторов
комсомола в городе Рыбинске.
Полузакрыв веки, командующий стоял молча, затем он слегка приподнял
голову и тихо сказал:
- Продолжайте.
И комсомольское собрание продолжалось, как если бы на нем не было
никого из этих важных людей.
- Собрание продолжается! - сказал Синельников. - Приступаем к
следующему вопросу: "Поведение комсомольцев в бою".
Начну с себя. Я вел себя в этом бою неправильно. Мне надо было идти
согнувшись, а я не стал кланяться. Теперь видите, что произошло? -
Синельников указал на завязанную голову и руку. - А что может произойти
дальше? Отправят в тыл. Оттуда, может, не вернусь в свою часть. А сколько
времени потрачу на лечение? Нечего сказать, хорош!
Затем Синельников в таком же тоне коротко перечислил недостатки каждого
комсомольца.
Неполадки произошли из-за рассеянности, забывчивости или простой
случайности. Только теперь, выставленные напоказ, эти неполадки
приобретали новое значение и вызывали чувство досады.
Такую требовательность к себе и другим видел Харитонов когда-то у своих
сверстников по гражданской войне, и волна нежности к этим молодым людям
нового поколения подступила к сердцу.
Синельников уже хотел закрыть собрание, но Горелкин, все время не
спускавший с него глаз, видимо долго колебавшийся, взять или не взять
слово, вдруг как бы спохватился.
Обыкновенно к тому времени, когда складывалось у Горелкина то, что он
хотел сказать, все это уже высказывали другие. Он уходил с собрания с
таким чувством, что мысли его высказаны.
Но тут с Горелкиным произошло нечто необычное.
- Дай мне сказать! - твердо проговорил он. И, как бы боясь, что
Синельников не предоставит ему слова и он не выскажет того, что за него
уже никто не скажет, Горелкин заговорил.
Само это обстоятельство, что говорит Горелкин, было ново и неожиданно