"Александр Колпаков. И возгорится солнце (Сб. "На суше и на море", 1963)" - читать интересную книгу автора

на него. Все-таки сообщение о геонах было парфянской стрелой. Но Кедров
сразу рассеял неловкость. Улыбаясь, он протянул руку:
- Так это о тебе говорила Аура? Знаешь, я не в обиде.
Истина прежде всего! Геоны, малыш, это, действительно, загвоздка.
- Меня зовут Михаил. Соколов Михаил.
- Понятно, - гудел Кедров, доброжелательно разглядывая
Соколова.
- Придется поломать голову... А ты, брат, настоящий меркурианец.
Загорел до черноты...
И он забросал Михаила вопросами о природе геонов. Отвечая
ему, Соколов поразился, как быстро тот схватывает суть явления, которое
для него, много раз наблюдавшего действие геонов, было совсем непонятно.
Второстепенные, с точки зрения Соколова, факты и детали явления Кедров
вдруг освещал с какой-то иной, едва понятной Михаилу стороны. Михаил чувствовал
себя школьником-первоклассником, и его ироническое отношение к Кедрову
поколебалось. И в то же время он не мог не заметить, что Кедров, при всей
силе интеллекта, был удивительно далек от реальности и слишком легко смотрит
на будущие практические трудности.
Они настолько увлеклись спором, что совсем забыли об Ауре.
Наконец она прервала их:
- Хватит на сегодня! Ты забыл, Всеволод? Ионолет на Сахалинскую
Ривьеру стартует в пять часов.
Но Кедров решительно покачал головой:
- Теперь это невозможно! Сообщение о геонах меняет все
планы. Я должен немедленно заняться ими.
- Но ведь это бесконечная песня. Всегда работа и только
работа. Прошу тебя, уступи.
Кедров промолчал. Глаза Ауры умоляюще посмотрели на Михаила.
Соколов вдруг понял причину ее постоянной грусти:
она любила Кедрова, а тот меньше всего думал о личном.
- Может, Аура права? - полувопросительно сказал он.
- Нет, нет, - с добродушной иронией проговорил Кедров.
- Тебе крайне необходим отдых, - упрямо сказала Аура.
- Ты же обещал... После окончания проекта.
- Оставим это, - прогудел Кедров.
Он положил руки на край балюстрады и уставился на широкое
зеркало Енисея. Казалось, он любуется природой, но Михаил понимал, что
мысли Кедрова заняты совсем другим. Его уже здесь не было.
Аура взглянула на Соколова, словно хотела сказать: "Вот
так всегда".
"Странный человек, этот корифей, - подумал Соколов. -
Безнадежный. А она не понимает. Или примирилась?"
Аура чуть вздрогнула и обернулась. Ее глаза сказали вызывающе:
"Каков бы он ни был, я люблю его..." Михаил смутился. Он понял, что девушка
угадала его мысль. И ему вдруг захотелось помочь ей. Но он еще не знал,
как это сделать.
Они молчали и смотрели на город. Солнце уже село. Прозрачные
стены зданий горели в последних лучах заката. К причалу на реке медленно
подходил голубой атомоход, его палубы были усеяны людьми. Отчетливо доносились
музыка, возгласы, веселый смех женщин...