"Виктор Колупаев. Улыбка" - читать интересную книгу автора

несовершенства, когда вдруг второстепенное оказывалось главным и наоборот.
До бессонницы и хрипоты спорили мы, пытаясь-осознать, что дал нам и
человечеству вообще тот или иной отрезок прошлого, который мы изучали.
Что дало нам прошлое? Куда оно нас привело?
Будущее и прошлое не существуют отдельно друг от друга. Они завязаны
настоящим в один тугой узелок. В этом узелке все противоречия и ошибки
прошлого, все желания и мечты о будущем, вся радость и горе предыдущих
тысячелетий, в нем все будущее и все прошлое.
Все будущее, потому что оно зависит от настоящего. Все прошлое, потому
что от него зависит настоящее. А миг настоящего так краток!
Человечество часто делает ошибки, которые мгновенно оказываются в
прошлом, уже недоступном для людей. Ошибку уже не исправить. Можно только
уменьшить зло ее последствий. Но для этого приходится тратить слишком
много сил, а иногда и человеческих жизней.
Мы хотели изменять прошлое, но пока только изучали его.
Афанасий Навагин, который коллекционировал хрипы, все время носился с
идеей отправки Спартаку хотя бы двух пулеметов. На него не обращали
внимания, так как возможные последствия этого разбирались еще на первом
курсе института.
Навагин часто посещал клиники и больницы, и потом, как всегда
неожиданно, кто-нибудь из нас в лаборатории вдруг начинал хрипеть. У
Афанасия тоже была способность воспроизводить... воспроизводить хрипы! И
когда испуганный инженер или лаборантка, придя в себя, жалобно озирались,
Навагин громко хохотал, произнося всегда одну и ту же фразу:
- У всех есть способности...
- У одних улыбаться, у других делать гадости, - заключал кто-нибудь.
Но Афанасий был непробиваем, ведь у него была "способность".
Однажды я подумал, что, не будь у него этой способности воспроизводить
в окружающих хрипы, никто бы не знал, что он за человек. Инженер он был
толковый и не раз получал почетные грамоты за хорошую работу.
Я давно заметил, что он не умеет улыбаться. Правда, он довольно часто
красиво изгибал губы и щурил глаза, но я не хотел называть это улыбкой.
Так улыбается разрисованный под клоуна мяч, когда на него наступают ногой.
Однажды я сказал Игорю, начальнику нашей лаборатории, что Афанасий
может что-нибудь натворить в прошлом. Я почему-то был уверен в этом.
- Ерунда, - ответил Игорь. - Он трус, не посмеет, Да и потом
блокировка.
Блокировка меня немного успокоила.
Игорь был из того рода людей, для которых работа является целью и
смыслом жизни. И только однажды он позволил себе отвлечься. На полной
научной основе, с приборами, протоколами и выводами он исследовал мою
способность вызывать у людей улыбки, которые я хранил в своей коллекции.
Афанасий две недели скрипел, угрожая написать докладную директору
института, что оборудование лаборатории используется не по назначению, но
на него просто не обращали внимания. И тогда он сказал:
- Ненавижу улыбку! - И ушел раньше времени с работы, хлопнув дверью. Мы
же все минут пять хрипели, чувствуя голод, боль, бессилие и приближающуюся
смерть.
Игорь довел дело до конца, но, потому что оно не касалось его основной
работы, результаты отправил не в Академию наук, а в какой-то