"Виктор Колупаев. Билет в детство" - читать интересную книгу автора

плюхнулся в кресло, не в силах выйти сейчас на улицу. Меня не тревожили и
больше ничего не говорили. Да и что они могли сказать? Они выяснили, что у
меня не было детства. Почему и как это произошло, они не знают. И помочь тут
они мне ничем не могут.
Когда у человека бывает трудное детство, говорят, что у него не было
детства. Война, тяжелая болезнь, жестокое отношение окружающих людей... Да!
Но у меня-то не было детства в прямом смысле, как мне только что сказали.
Я немного пришел в себя. Настолько, чтобы нормально двигаться, не вызывая
подозрительных взглядов прохожих.
Через час я добрался до своей лаборатории. Было уже довольно поздно, и в
комнате работало только человека два или три. Я сел за свой стол и попытался
собраться с мыслями. Через некоторое время лаборатория опустела. Может быть,
перед уходом они чтонибудь и говорили мне, но я не слышал... Только за
стеной раздавался стрекот печатающей машинки. Это Елена Дмитриевна
перепечатывала материалы наших экспериментов.
Я сидел за столом и вспоминал. Выискивал в своей памяти факты и
сопоставлял их, и вспоминал, вспоминал. Двадцать лет назад я очень долго
болел. Во время болезни я потерял память. Я не помнил ни друзей, ни
знакомых, ни самого себя до этой болезни. Странно, но в моей памяти
отчетливо сохранились все знания и опыт начинающего молодого ученого.
Исчезло только то, что касалось лично меня. Я как бы родился заново. Ко мне
часто приходила одна девушка, Лена Евстафьева. Елена Дмитриевна Евстафьева.
Двадцать лет она работает моим секретарем. Однажды вечером, это было уже
после болезни, примерно через год, она вдруг заплакала за своим столиком,
заставленным телефонными аппаратами и заваленным деловыми бумагами и
папками. Я приподнял за подбородок ее мокрое от слез лицо.
- Я все равно люблю тебя, - сказала она. Это было так неожиданно. И
потом, почему "все равно"?
Она встала и ушла. Ушла из института единственный раз в жизни раньше
меня. На мой безмолвный вопрос она ответила:
- Не спрашивай. Ничего не было.
И я ничего не спросил у нее. Почти два десятка лет мы работаем вместе, и
я ни разу не нашел времени поговорить с ней о ней самой и обо мне. Нет... Я
просто боялся услышать от нее что-то... Что? Не знаю...
Замуж она не вышла. Я был женат, но недолго и неудачно.
Лена Евстафьева.
Я не помнил первой половины своей жизни, но был уверен, что Лены в ней не
было.
Я набрал номер справочной и попросил продиктовать мне списки лиц,
работавших в институте двадцать лет назад. Тогда это была еще просто большая
лаборатория. Монотонный голос называл фамилии... Абрамов... Волков... Ролан
Евстафьев.
Стой. Он работал здесь же. Я продолжал вспоминать. Нет. Я не помнил
такого.
Перебирая личные дела, я узнал, что Ролан Евстафьев умер в тот день,
когда я потерял память. Потерял память?!
И тут я понял. Я никогда не терял памяти. Меня просто не было. Я
возник... стал существовать в тот день, когда он умер.
Кто я? Киборг? Киборг, у которого вырезан аппендикс и который часто
страдает насморком? Нет.