"Виктор Колупаев. Жилплощадь для фантаста" - читать интересную книгу автора

мысли. Шифоньер сюда поставлю, телевизор туда, это в угол, то к косяку. И
знаю, знаю, что чушь, что о другом думать надо, о работе, которая уже какой
месяц не может сдвинуться с места, а все равно... Как наказание, как
сумасшествие, как вечный плен: это сюда, то туда... не поцарапать бы пол...
Щели замазать... пластилином не буду, усыхает он со временем... хорошо бы
шпаклевкой, а в углах и косяки пластырной лентой... а обои...
цветики-цветочки... пять лет белить не надо... да здесь только потолок... с
душой надо относиться к квартире, лелеять ее, ухаживать за ней... плитку в
ванной комнате... не купить плитку... или повезет... Гвозди... Вот гвозди -
проблема? Вернее, их вбивание. Продают, правда, "подарок" или "сюрприз" для
новосела... Дюбели!
Тьфу!
Дюбель?
Дюбель и есть!
Тряхнул покрепче головой, нечаянно посмотрел на секретаршу, ту, к
которой обращался с просьбой. Видел ее однажды в этом же кабинете. Ничего о
ней не знал, потому придумать ее не составляло труда. ...
- Здравствуйте, Машенька! - сказал он.
- Ах, - ответила секретарь Машенька и запахнула домашний халатик из
розовых махровых полотенец. А вот прическа на голове у нее была в
совершеннейшем порядке, модная и красивая, очень идущая к ее
востроносенькому, чуть припухлому личику. - Федор Михайлович еще не
приходил. - Машенька на всякий случай заглянула в кабинет своего
начальника, двери которого оказались не опечатанными и даже не на замке, и
ахнула. Главный распорядитель сидел за своим столом и, видимо, изучал
деловые бумаги.
- Мое имя Федор, - представился поджарый...
Что дальше будет, я еще не знал.
Секретарша что-то положила в папку, наверное, с тиснением "На подпись"
и тоже взглянула на меня. Наши взгляды встретились. Я понимал, как ей не
хочется, идти в кабинет. Она уже предполагала, с каким вопросом пришел я,
чувствовала: Геннадий Михайлович тоже знает это и будет недоволен, что
промокший да еще наверняка злой проситель рвется в его кабинет. Секретарша
медлила, едва уловимыми машинальными движениями поправляя свое строгое
деловое платье. Я отвел глаза и снова уставился в пол.
Импортные или отечественные туфли изредка проходили передо мной.
Ну, хорошо. Почему не сказать просто: извините товарищ, снова
неувязочка вышла. Придется подождать. Ведь я и не просил, и не заикался
даже о новой квартире. Ну, пятый десяток, а все равно писатель-то я еще
молодой, хотя и подающий надежды. И ничего сверхпрекрасного у меня не
написано. "Фирменный поезд" да еще рассказишки. И страна не говорит о моих
творениях. Город даже не говорит. Ну, получаю иногда письма от читателей,
так ведь все больше от самих пассажиров фирменного поезда, от Артемия,
Валерия Михайловича... Да и кто из писателей не получает их. Особенно с
просьбой выслать книжку с автографом. Так что просим извинить, но не
заслужили вы еще, товарищ Федор. А все равно противно. Не просил -
предложили - отказали. Отказали, это уж точно. Но почему никто не скажет?
Нет, так нет. Уйду, просить не стану. А вот приперся же сюда, хотя меня
никто и не приглашал.
Ботинки мои все еще не просохли, да и от пальто, по-прежнему, пахло