"Виктор Колупаев. Сократ сибирских Афин, часть 1 (Фантастическая пародия) " - читать интересную книгу автора

Пока я напрягал свой ум, пытаясь осознать, все ли хорошо в определении
человека, данном Платоном, на сосенки сквера опустилась стая ворон. Они
подняли такой гвалт, что вначале я ничего не мог понять. Но вот среди них
возникла некоторая упорядоченность. Одна из ворон оказалась на нижней ветке
и не по своей воле, так как вторая - нечто вроде стража или охранника - не
позволяла ей ни взлететь, ни переменить место. Остальные расположились
повыше и разгневанно выкрикивали обвинения: в воровстве Времени у своих,
захвата чужого Пространства, попытке вооруженного переворота Вселенной с ног
на голову, тайном сговоре с индивидуальным разумом, шпионаже в пользу сорок
и даже просто в самом факте существования несчастной обвиняемой. Насколько я
понял, вороны совмещали в себе должности и обвинителей, и судей, и
исполнителей приговора. Та, проштрафившаяся во всем, пыталась оправдываться,
утверждая, что она является истинным и верным материалистом, но голос ее от
страха срывался, да и убедительных карканий она не могла найти, а может, в
данном случае их и не существовало вовсе.
Старик, сидевший рядом со мной, слушал их, слушал, а потом сказал:
- Нет, не оправдается она. Раз дело дошло до суда, то приговор ясен:
или смертная казнь, или изгнание. Иначе они и суд не будут созывать. Ишь,
как здорово рассуждают. Послушаешь их и засомневаешься, прав ли Платон.
Существо с крыльями, двуногое, с когтями, но, несомненно, восприимчивое к
знанию, основанному на рассуждении.
Тут обвиняемая что-то отчаянно, но неразборчиво закаркала в свое
оправдание, даже смысла карканий нельзя было разобрать толком, испустила от
страха, что ли, на плешь старика белесую густоватую струю, сорвалась с ветки
и полетела. Стая бросилась за ней, но преследовала не с целью поимки, а лишь
гнала.
Старик обречено отер полой гиматия лысину и сказал миролюбиво:
- Хорошо, что коровы не летают... Кажись, к изгнанию приговорили...
Каково-то ей будет на чужбине...
Он еще повздыхал, поохал немного о судьбе несчастной вороны, но все же
вернулся к рассуждениям о человеке.
- Худое определение дал Платон человеку. Ведь возражения здесь
напрашиваются сами собой. Опять-таки здесь не выставлен сам человек, но лишь
перечисляются его свойства и не свойства. "Бескрылое" для человека - не
свойство. "Двуногое", "с плоскими ногтями" - свойство. "Восприимчивое к
знанию" - иной раз свойство, а другой раз - нет. Поэтому, если мы стремились
узнать что-нибудь одно, то Платон показал нам нечто другое. Да и остальные
не лучше. У Аристотеля человек - общественное существо, и жизнь сообща
прирождена ему. А что в таком случае делать с муравьями и пчелами? Для
одних, человек - первый вольноотпущенник природы, для других - образ и
подобие Божие. Для третьих, человек - это открытое для разных возможностей
"великое обещание", "мост" между животным и "сверхчеловеком". Для четвертых,
человек - щепка на лесоповале. Для пятых, он - проблема, которую можно
решить, лишь уничтожив самого человека. Для десятых, человек - мыслящий
тростник. Для сотых - человек звучит гордо. А для некоторых даже вот так:
"Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей
совокупности она есть совокупность всех общественных отношений".
С ума можно было сойти от таких определений!
- Я не об этом спрашивал, - сказал я.
- Похоже на то. Да, впрочем, хоть ты и чувствительно треснул меня по