"Павел Комарницкий. Время терпеливых (Мария Ростовская)" - читать интересную книгу автора

пьяному-то делу. Мужики, вишь, к этому делу бывают нестойки.
Вот как... Значит, по сути сейчас вот эта самая Пелагея и есть хозяйка
в княжеском доме...
Уловив настороженность в глазах Марии, Пелагея улыбнулась.
- Не бойся тут ничего, матушка моя. Ты теперь тут хозяйка. По твоему
слову все и будет. А я... Спросишь совета - всегда отвечу, не спросишь - что
ж... На печи-то оно тепло, лежи себе...
- Ладно прибедняться, тетка Пелагея, - засмеялся Василько. - Мы вот с
Маришей крепко на тебя рассчитываем.
- И зови меня Марией просто, тетушка Пелагея, - попросила Мария.
Взгляд ключницы-управительницы окончательно потеплел.
- Как скажешь, матушка моя. Ты вот что... Вот так же примерно и веди
себя, как сейчас. Говори ровно, улыбаясь. Народишко у нас тут ничего, не
злой, и дураков явных нету, так что хулы или бесчестья какого не опасайся.
Ну, а ежели кто из дворни вздумает отлынивать, на доброту твою уповая, так и
вовсе не говори ничего, просто мимо пройди. А уж я объясню таковому, что так
делать нельзя - враз усвоит...
- По почкам токмо не бей, тетка Пелагея, - засмеялся князь. - да по
голове не шибко.
- Ништо! Я женщина аккуратная, - улыбнулась Пелагея, позвенев ключами,
и Марию вдруг разобрал смех. Вот интересно, как это так выходит, что и тут
связка ключей у ключницы весьма похожа на боевой кистень?
...
- Ух ты!
Мария восхищенно оглядывала библиотеку. Рукописи лежали на полках, в
свитках и стопках, в книгах со свинцовыми и деревянными переплетами,
аккуратно разложенные и пронумерованные.
- Тут сотни четыре трудов письменных наберется, даже поболе чуть! -
похвастался Василько. - Слышь, Савватий!
- Тут я, княже! - отозвался маленький лохматый человечек, вынырнув
откуда-то из-за стеллажа. Одет человечек был в темную рясу на голое тело,
подпоясанную веревкой с привязанным медным ключом, на шее болтался изрядных
размеров деревянный кипарисовый крест на кожаном шнурке. На лице человечка
помаргивали детски-голубые, какие-то чистосердечные глаза, должно быть,
малость близорукие от долгого сидения за книгами. Но особо примечательной у
Савватия была борода - черные, каштановые и светло-русые пряди причудливо
переплетались, отчего борода приобретала неповторимо-пестрый вид, навроде
шемаханского ковра.
- Вот, Мариша, это наш летописец ростовский, отче Савватий, он же
книжным собранием ведает.
- Здравствуй, государыня княгиня, - поклонился Савватий. - Читать
любишь?
- Люблю, отче Савватий, - призналась Мария. - А что за книги тут?
- Да всякие есть, - Савватий приосанился, испытывая законную гордость
за свою библиотеку. - Вот духовные труды есть, вот это, - он с некоторой
натугой поднял стопку тонких, позеленевших и посеревших от времени свинцовых
листов, - списки Священного писания, сделанные якобы самим апостолом Павлом,
лично.
- Ну?! - поразилась Мария, трогая древнюю реликвию.
- Конечно, может, оно и врут, - ухмыльнулся Савватий. - Но куда