"Иван Комлев. Лепешка " - читать интересную книгу автора

Тут я вдруг увидел, как она судорожно напрягла горло, чтобы сдержать
глотательное движение. Справилась с собой, сказала, как всегда:
- Ешь сам. Я не хочу.
Я не знал, что делать. Отступил в сторону и встал. Щеки мои горели.
Лепешка жгла руку. Я как-то враз осознал то, что смутно чувствовал и раньше:
когда я съедал хлеб, предназначенный нам двоим, мать отказывалась от своей
доли не потому, что была сыта или хлеб ей не нравился...
Слезы против моего желания накатились на глаза, комом застряли в горле.
Я с трудом сдерживал рыдания. Поднес руку к горлу, лепешка коснулась моих
губ и... я не заметил, как снова начал есть ее, откусывая понемногу, по
краю, как делал это только что.
- Пойдем, сынок, домой. Ну-ну, не надо. Ты что - обиделся, что я
сказала, будто лепешка плохая? Ешь. Нравится тебе - и ешь.
Загрубелая ладонь ее ласково гладила меня по голове, и от этого
приятного прикосновения и слов ее мне стало лучше, ком в горле растаял и
побежал из глаз слезами - по щекам, на губы...
С тех пор так и осталось навсегда в моей памяти: ничего вкуснее
соленого хлеба в мире нет.
Одной рукой я ухватился за два пальца материной руки, а другой - крепко
держал остаток лепешки, которая становилась все меньше и меньше.

На следующий день мать принесла домой хлеб и - как обычно - положила
его на стол передо мной. Хлеб был сухой. Я такой любил меньше, чем сырой,
хоть мать и говорила, что он - лучше. В нем была шелуха от овсяных зерен,
перемолотая, но достаточно крупная. Она колола десны и горло. Но тогда я
даже был рад этому: мне легче было не съесть "колючий" кусок, чем сырой,
- Отрежь мне,- попросил я мать.
Она посмотрела на меня и сказала:
- Ешь весь.
- Не хочу. Я такой не люблю.
Может быть, после того, как я попробовал лепешку, она поверила мне. Она
взяла нож и отрезала от куска тоненький, почти прозрачный ломтик, остальную
часть подала мне. Крошки со стола она бережно собрала в ладонь, ладонь
поднесла ко рту. Я быстро расправился со своей долей, запил ее молоком.
Мать о чем-то задумалась, сидела за столом, подперев голову ладонью,
смотрела на меня.
- А ты? - спросил я, вылезая из-за стола.
- Да-да,- встрепенулась она, - надо поесть и сходить проверить печь.
Прогорела, наверное, уже; не догадаются закрыть трубу. Ночью холодно будет.
Я не слушал, я был в дверях, и мыслями моими уже владела улица.
Вечером, когда уставшая мать вернулась домой и я, утомленный, вошел вслед за
ней, она сказала:
- Иди поешь.
И положила на стол знакомый ломтик хлеба, а рядом поставила стакан с
молоком. Искушение было слишком велико, чтобы я выдержал его и мог выпить
молоко, не съев хлеба.
- Не хочу,- отмахнулся я и отправился в постель.
Мать встревожилась:
- Ты не заболел?
- Нет, мама.