"Геннадий Комраков. Мост в бесконечность " - читать интересную книгу автораробости:
- Дяденька, тут, что ли, в работу берут? Мужик презрительно сощурился и вдруг неожиданно схватил за ухо, больно крутанув: - Еще один пострел на мою голову! Слезы навернулись на глаза, но сдержался, не расплакался, чем раздобрил краснорожего. - Молодцом, не взвыл. Терпеливый... - За что же, дяденька? - спросил, потирая покрасневшее ухо. - Иди, иди, вдругорядь не попадайся. Потом Федор узнал, что для них, ребятишек, мужик этот, по фамилии Голянищев, на фабрике самый страшный человек. Управляющий господин Кольбе специально держал его в должности палача. Доставалось мелкоте и от фабричной кобылки, и от мастеров: рвали уши, таскали за волосы, кровянили носы за малейшее упущение в работе, за самую пустячную провинность. Но все это считалось обыденным, принималось как должное. А вот попасть в руки Голянищева - сердце обмирало при одной только мысли. Нещадно порол плетью, отрабатывая хозяйский кошт. Молись не молись, лей слезы в три ручья - хлестал Голянищев, пока не зайдешься от крика. Федор в тот же год испытал его плетку на себе. На всю жизнь запомнил... Была у них в ткацком цеху девчушка, слабенькая такая, порченная пылью - кашляла постоянно. Однажды зимой, выбившись из сил, свалилась в углу на кучу пряжи и прикорнула. На беду - налетел мастер. И давай трепать за жидкую косичку: головенка мотается из стороны в сторону, девчушка спросонья понять ничего не может, орет благим матом. Федор не сдержался, бросился на мастера, хотел оттянуть от пигалицы. голянищевской плети. Палач узнал его, запомнил с нервой встречи. "Ага, - сказал ухмыльнувшись, - терпеливый пожаловал! Ну, терпи, терпи. Бог терпел и нам велел..." Видел христо-ненавистник, кого бьет, - душа у парнишки едва в теле держится, но пощады не знал. Закусив губу, чтоб не закричать, вздрагивая от каждого удара всем телом, заливаясь слезами, Федька молился: "Боженька, отсуши ему руку... Если ты есть, накажи палача..." Но боженька не пришел на помощь, отстегали - два дня отлеживался Федька на нарах лицом вниз. Слыхал, что потом из-за него управляющий сделал Голянищеву выговор: нельзя, мол, так увлекаться; пороть надо, но чтоб на работу могли выходить... А с богом у Федора с тех пор отношения расстроились. Ежели позволил истязать невинного, зачем такой бог? Малолеток на фабрике было много: выгодный народец. С него, например, за местечко в казарме, за серые щи и кашу из артельного котла, за одежонку и обувку контора каждый месяц записывала в учетную книгу по шесть целковых с полтиной. А начисляли ученику ткацкого цеха по четыре рубля. Из них восемь копеек выдавали на руки. Выходило, месяц отработаешь - два рубля пятьдесят восемь копеек должен. А ежели провинишься, то и штраф припишут туда же. Пока ходишь в учениках, много набирается долгу. А потом, когда станут платить, как всякому взрослому, копеек тридцать на день, будешь рассчитываться с конторой несколько лет. Работали малолетки наравне с мужиками: затемно вставай, запрягайся на четырнадцать часов. Только мужики после ужина могли валиться на боковую, а для ребят страдания не кончались. Поглотав наскоро каши, бежали в фабричную школу. Господин Кольбе строго следил, чтобы все подростки учили буквы и |
|
|