"Сергей Конарев. Балаустион " - читать интересную книгу автора

- И сыр, и хлеб, и овощи... - затараторила Полита, ловкими руками
выкладывая названные продукты из корзины на лавку.
- О, и вино! Клянусь собакой! Ты поглянь, Алкимах! - радостно возопил
Миарм. - Сегодня нам премия от командира за то, что сидим тут с этим
задохликом!
- Значит, благородный, сволочь, - авторитетно произнес Алкимах,
поднимаясь из своего темного угла и выходя на свет. - Вино по уставу
положено только к знатному арестанту, так вот.
Теперь Леонтиск смог рассмотреть и второго своего охранников. В
противоположность плотному Миарму, фигуру Алкимах имел долговязую и
костлявую. Кожа этого уже немолодого человека отливала мертвенной синевой,
голова имела неестественную, сплюснутую с боков форму, заостряясь к лицу,
как будто ее обладатель в детстве попытался залезть в какую-то очень узкую
щель. Длинный нос, крючком нависающий над тонкими губами, нервные движения,
блестящие круглые пуговки глаз - все это делало стражника Алкимаха
необычайно похожим на крысу, в то время как его товарищ, как было описано
выше, больше походил на обезьяну.
- А это что еще за бурда? - возмущенно завопил Миарм, уже начавший
глодать утиную ногу, увидев, что Полита достает из своей бездонной корзины
глубокую глиняную чашку, наполненную какой-то мутной жидкостью.
- Это не вам, - девушка легко подбежала к решетчатой двери камеры
Леонтиска, присела на корточки и просунула чашку в щель, специально
оставленную между прутьями и полом. С веселым любопытством посмотрела прямо
в глаза, аккуратно опустила в чашку грубую деревянную ложку. - Ешь.
Встала, отошла к двери. Леонтиск, не отрывая от девушки глаз, подошел,
взял миску в руки. Пахло вполне съедобно.
Миарм загоготал, поднося к сальному рту очередной кусок мяса.
- Что, красавчик, не привык баланду-то жрать? Ха! И за то скажи спасибо
Полите-птичке...
Леонтиск, не поведя бровью, спокойно уселся на притулившемся к стене
камеры грубом деревянном лежаке, набрал ложку варева и отправил ее в рот.
"Знал бы ты, дурень, - подумал он, - насколько вкуснее эта бурда
традиционной лаконской черной похлебки, которой нас потчевали в агеле!"
- Полита! Покушай с нами! - проговорил с набитым ртом Миарм.
Одновременно его рука потянулась к ручке высокогорлого кувшина с вином.
- Не, не могу! - белозубо улыбнулась девушка. - Мне пора. До свиданья,
ребятушки!
- Погоди, мой цветочек, последний поцелуй! - вскричал Миарм, срываясь
со скамьи. Но шустрая девица с истерическим визгом шмыгнула за решетку. Из
коридора раздалось шлепанье подошв ее деревянных сандалий и, уже издалека,
донесся нежный голосок:
- В другой раз! До встречи, мой медвежонок!
- Э-эх, козочка! - со сладкой миной произнес Миарм, запирая замок и
возвращаясь к скамье, на которой Алкимах молча поглощал принесенную пищу. -
Ты обратил внимание, Алкимах, какая задница, какие ноги!
Тощий издал неопределенное мычание.
- Но главное в этой бабе не сиськи, не ноги, а то, что между ног. О!
Клянусь Афродитой, девица горяча, как саламандра! Она ведь из Киликии, а
киликийки, они такие же страстные, как и иудейки. Ха, ты представляешь,
каково натягивать такую куколку? Она давно на меня глаз положила. И, клянусь