"Артур Конан-Дойл. Хирург с Гастеровских болот" - читать интересную книгу автора

наконец я нашел тихую пристань в бурном потоке жизни, здесь
я смогу спокойно жить и работать, забыв обо всем и позабытый
всеми.
Но прежде чем я достиг этой тихой пристани, мне суждено
было почувствовать, что я все же являюсь частицей рода
человеческого и что нет возможности совсем порвать узы,
связующие нас с себе подобными.
Я уже заканчивал сборы по переезду в мой новый дом, как
вдруг однажды вечером я услышал грубый голос моей хозяйки,
которая кого-то радостно приветствовала. А вскоре легкие и
быстрые шаги прошелестели мимо двери моего кабинета, и я
понял, что новая соседка заняла свою комнату. Итак,
опасения оправдались, мои научные занятия были поставлены
под угрозу из-за вторжения этой женщины. И я мысленно дал
себе клятву, что вечер следующего дня я встречу на новой
квартире, в тиши своего кабинета, вдали от мирских помех.
На другой день я, как обычно, встал очень рано и был
удивлен, увидев из окна мою новую соседку, которая, опустив
голову, шла узкой тропинкой со стороны болот. В руках она
несла охапку диких цветов. Это была высокая девушка, в
облике которой чувствовались изящество, утонченность, резко
отличавшие ее от обитателей наших мест Она быстро и легко
прошла по тропинке и, войдя через калитку в дальнем конце
сада, села на зеленую скамью перед моим окном. Рассыпав на
коленях цветы, она принялась приводить их в порядок. Я
увидел величавую, красиво посаженную головку девушки и вдруг
понял, что она необыкновенно прекрасна. Ее лицо, овальное,
оливкового цвета, с черными блестящими глазами и нежными
губами, было скорее испанского типа, чем английского. С
обеих сторон ее грациозной царственной шейки спадали из-под
широкополой соломенной шляпы два тугих локона иссиня-черных
волос Правда, меня удивило, что ее ботинки и подол юбки
свидетельствовали о долгой ходьбе по болоту, а не о краткой
утренней прогулке, как вначале подумал. Легкое платье
девушки было в пятнах, мокрое, на подошвах ботинок налип
толстый слой желтой болотной почвы. Лицо казалось усталым,
сверкающая красота юности была затуманена тенью внутренних
переживаний. И вот, пока я разглядывал ее, она вдруг
разразилась рыданиями и, отбросив цветы, быстро вбежала в
дом.
Как я ни был рассеян, как мне ни был противен окружающий
мир, меня вдруг охватил внезапный порыв сочувствия и
симпатии при виде этой вспышки отчаяния, потрясшей странную
"прелестную незнакомку. Я снова склонился над книгами, но
мои мысли все время возвращались к гордо и четко очерченному
лицу моей соседки, опущенной головке, испачканному платью, к
горю, которое чувствовалось в каждой черточке ее лица.
Я снова и снова заставал себя за тем, что стою у окна и
высматриваю, не появится ли она опять.
Миссис Адамс, моя хозяйка, обычно приносила завтрак ко