"Артур Конан Дойл. Возвращение на родину" - читать интересную книгу автора

собственного ребенка. Так, теперь еще раз! Нет, довольно, больше не надо, а
то у меня не хватит сил, и я не смогу больше ничего сказать и сделать.
- Старик, - обратилась императрица к отцу-настоятелю, - ты так близок к
смерти, что я и подумать не могу по твоему почтенному возрасту и виру, что
слова лжи могут осквернить твои уста. Ты в самом деле все эти годы хранил
мою тайну?
- Великая государыня, скажу вам по совести и правде. Клянусь святым
Никифором, покровителем нашего монастыря, что кроме старого дьякона Бэрдаса,
никто больше не знает.
- Тогда наложи печать молчания на свои уста и дальше. Если ты был верен
в прошлом, то я не вижу оснований, зачем тебе болтать в будущем. А ты, Лев,
- Феодора взглянула своими изумительными по красоте глазами на сына со
странной смесью суровости и любви, - могу я тебе доверять? будешь ты верно
хранить тайну, которая тебе не поможет, но зато легко погубит твою мать?
- О мама! Я никогда не причиню тебе вреда. Клянусь, я буду молчать!
- Я верю вам обоим. Вашему монастырю я сделаю богатые подношения, так,
чтобы ты, мой мальчик, жил, не зная лишений, и благословлял тот день,
который привел тебя в мой дворец. А теперь идите. Я никогда больше не хочу
тебя видеть. Если такое случится, то ты, может быть, найдешь меня в мягком и
добром настроении, а может, и в злом и свирепом. Первое может меня погубить,
а второе - тебя. Но не дай Бог, если пойдут какие-то слухи, тогда я решу,
что вы нарушили данное мне слово и в этом "случае, клянусь святым Георгием,
вы все вместе с монастырем и его братией будете уничтожены. Это будет вечный
урок всем, кто нарушает верность императрице.
- Я никогда ничего не скажу, - отвечал твердо отец-настоятель. - Ни я,
ни дьякон Бэрдас, ни мой воспитанник Лев. За нас троих я ручаюсь, но как
быть с другими, вот с этими рабами, с этим правителем? Нас ведь могут
наказать за вину других.
- Этого не случится, - отвечала решительно императрица, и ее взгляд
стал твердым и беспощадным. - Эти рабы - они немые, у них у всех вырван
язык, так что они не могут ни слова рассказать о тех тайнах, свидетелями
которых они оказались. Что касается тебя, Базилий...
Она подняла властно свою белую, лилейную руку и сделала тот самый
приговаривающий к смерти жест, какой он сам использовал всего полчаса назад.
Черные рабы набросились на него, словно охотничьи псы на оленя.
- О моя всемилостивейшая государыня, за что? Что я плохого сделал? -
закричал он тонким, пронзительным, ломающимся голосом. - Почему я должен
умереть? Будь великодушна, прости, если что не так,
- Ты обратил меня против моей родной крови... Ты подстрекал меня убить
моего собственного сына!.. Ты собирался воспользоваться моей тайной против
меня! Я это сразу прочла в твоих глазах. Жестокий палач, вкуси же сам
участь, на которую ты слишком часто обрекал других.
- Твой удел - смерть! Я сказала!

Старик с мальчиком в ужасе кинулись бежать из сводчатого подземелья.
Когда они на пороге оглянулись назад, то увидели гордо выпрямившуюся фигуру
императрицы в золототканой одежде. Они также мельком увидели покрытый
зеленым лишайником зев колодца и раскрытый красный рот евнуха, когда он
кричал и умолял при каждом рывке мускулистых рабов, тащивших его с каждым
шагом все ближе и ближе к краю колодца. Зажав уши руками, мальчик со своим