"Артур Конан Дойл. Кровавая расправа в Манор-Плэсе" - читать интересную книгу автора

кто-то вышел на площадку. Перепуганные соседи увидали перед собой Виллиама
Годфрея Юнгмана. Он был в одном нижнем белье, весь перепачканный кровью.
Один рукав рубашки был разорван и висел.
Увидав перепуганных соседей, Виллиам крикнул:
- Мистер Бард! Ради Бога, приведите поскорее врача! Может быть еще можно
кого-то спасти!
Соседи побежали вниз по лестнице, а Виллиам крикнул им вдогонку:
- Это все моя мать наделала! Она зарезала мою невесту и братьев, а я,
защищаясь от нее... мне кажется, что я ее убил.
Это объяснение Виллиам Юнгман повторял до самого своего конца.
Но соседям некогда было рассуждать. Они бросились каждый в свою комнату,
поспешно оделись и выскочили на улицу искать врача и полицию. А Юнгман
стоял на верхней площадке и все повторял свое объяснение.
Я воображаю, как сладок показался Бевану и Барду летний утренний воздух
после того, как они выскочили из этого проклятого дома, я воображаю, как
удивлялись честные продавцы молока, глядя на этих двух растрепанных и
перепуганных людей. Но идти далеко им не пришлось. На углу улицы стоял
городовой Джон Верней, солидный и невозмутимый, как тот закон, который он
представлял своей особой.
Городовой Варней с вселяющей бодрость в двух испуганных обывателей
медлительностью и достоинством двинулся к дому, в котором произошла драма.
Увидав на лестнице лакированную каску полицейского Юнгман вскрикнул;
- Глядите, что здесь произошло! Что мне делать?
Констебль Варней остался невозмутимым при виде кровавых тел, Юнгману он
дал самый своевременный и практический совет:
- Одевайтесь и идите со мной!
- Но за что? - воскликнул молодой человек. - Я убил мать, защищая себя,
ведь и вы поступили бы так же. Я не нарушил закона.
Констебль Варней не любил высказывать своих мнений о законе, но на этот
раз он был вполне убежден, что самое лучшее, что может сделать в данном
случае Юнгман, так это одеться.
Между тем на улице перед домом стала собираться толпа, и на место
происшествия прибыли другой констебль и полицейский инспектор. Положение
было совершенно ясно. Правду ли, нет ли говорит Юнгман, но так или иначе
он в убийстве матери признался и, стало быть, должен быть арестованным.
На полу был найден кинжал-нож, погнувшийся от силы ударов. Юнгман должен
был признаться, что этот кинжал принадлежит ему. Оглядели и трупы. Раны
были ужасны: такие раны мог нанести только человек, обладающий мужской
силой и энергией...
Выяснилось одним словом, что Юнгман заблуждается, называя себя жертвой
обстоятельств. Совершенно напротив, Юнгман оказывался одним из крупнейших
злодеев нашей эпохи.
Но прямых свидетелей не было, злодейская рука заставила замолчать всех - и
невесту, и мать, в малолетних братьев.
Бесцельность этого ужасного преступления поразила всех. Негодование
общества было чрезвычайно велико. Затем, когда открылось, что Юнгман
застраховал в свою пользу жизнь бедной Мэри, стало казаться, что повод к
преступлению найден. Обратили внимание на то, что обвиняемый лихорадочно
торопился закончить дело со страховкой. И зачем он просил невесту
уничтожить его письма?