"Артур Конан Дойл. Открытие Рафлза Хоу (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

морщинками в уголках, элегантное пенсне в золотой оправе, черная бархатная
куртка, на рукав которой так мягко лег свет лампы. Только в разрезе рта
что-то грубоватое, намек на какую-то слабость характера - нечто такое,
что, по мнению некоторых, и в том числе сестры Роберта, портило прелесть и
изящество его лица. Впрочем, об этом не раз говорил и сам Роберт, - как
подумаешь, что каждый смертный наследует все нравственные и телесные
пороки бесчисленных прошлых поколений, то, право, счастлив тот, кого
природа не заставила расплачиваться за грехи предков.
Неумолимый кредитор этот, надо сказать, не пощадил и Лауры, но
верхняя часть лица у нее отличалась такой совершенной красотой, что
недостатки в остальных чертах замечались не сразу. Волосы у нее были
темнее, чем у брата, ее густые локоны казались совершенно черными, пока по
ним не скользнул свет лампы. Изящное, немного капризное лицо, тонко
очерченные брови, умные, насмешливые глаза - в отдельности все было
безупречно, и тем не менее всякий, взглянув на Лауру, смутно ощущал в ее
внешности какое-то нарушение гармонии - то ли в чертах лица, то ли в его
выражении. Всматриваясь внимательнее, можно было заметить, что нижняя
губка у нее слегка оттопырена и уголки рта опущены - недостаток сам по
себе незначительный, но из-за него лицо, которое могло быть прекрасным,
казалось всего лишь миловидным. Сейчас на нем было написано недовольство и
досада. Лаура сидела, откинувшись в кресле, бросив на колени суровое
полотно и мотки разноцветного шелка и заложив за голову руки -
белоснежные, с мягкими розовыми локотками.
- Он не придет, я уверена, - повторила она.
- Ну что за вздор, Лаура! Разумеется, придет. Чтобы моряк испугался
ненастья!
- Ш-ш... - Лаура подняла палец, на губах у нее заиграла торжествующая
улыбка, которая, однако, тут же уступила место прежнему выражению
разочарования. - Это всего-навсего папа, - пробормотала она.
В передней послышалось шарканье подошв, и в гостиную, волоча ноги,
вошел хилый, небольшого роста человек в сильно поношенных комнатных
туфлях. У Макинтайра-старшего был бегающий взгляд, редкая, растрепанная,
рыжая, с проседью бородка, бледная, унылая физиономия. Житейские невзгоды
и слабое здоровье наложили на него свою печать. Десятью годами ранее
Макинтайр был одним из самых крупных и самых богатых оружейных фабрикантов
в Бирмингеме, но длинный ряд коммерческих неудач в конце концов привел его
к банкротству. Смерть жены в тот самый день, когда Макинтайра объявили
несостоятельным, переполнила чашу бед, и с тех пор с его бледного,
осунувшегося лица не сходило выражение растерянности и придавленности -
свидетельство некоторого душевного расстройства. Финансовый крах был
полный, и семья впала бы в совершенную нищету, не получи они как раз в это
время от брата миссис Макинтайр, сумевшего нажить состояние в Австралии,
небольшое наследство - ежегодную ренту в двести фунтов каждому из детей.
Соединив свои доходы и перебравшись в небольшой домик в Тэмфилде - тихом
местечке в четырнадцати милях от Бирмингема, - Макинтайры могли жить с
относительным комфортом. Перемену, однако, остро ощущали все члены семьи.
Роберт, которому пришлось отказаться от всякой роскоши, столь милой сердцу
художника, должен был теперь ломать голову над тем, как бы извлечь
средства существования из того, что прежде являлось лишь прихотью. Но
особенно чувствительной перемена была для его сестры: Лаура хмуро сдвигала