"Артур Конан Дойль. Успехи дипломатии (Перевод Г.Злобина)" - читать интересную книгу автора

сосредоточились на больном пальце правой ноги! В этом было что-то крайне
унизительное! Весь его разум восставал против такой нелепости. Министр был
волевым человеком и гордился этим, но чего стоит человеческий механизм,
если он может выйти из строя из-за воспаленного сустава? Он застонал и
заерзал среди подушек.
Неужели он все-таки не может съездить в парламент? Доктор, наверное,
преувеличивает. А сегодня как раз заседание кабинета. Он посмотрел на часы.
Сейчас оно, должно быть, уже кончается. По крайней мере он мог съездить
хотя бы в Вестминстер. Он отодвинул круглый столик, уставленный рядами
пузырьков, поднялся, опираясь руками на подлокотники кресла, и, взяв
толстую дубовую палку, неловко заковылял по комнате.
Когда он двигался, физические и духовные силы, казалось, возвращались
к нему. Британский флот должен покинуть Матапан. На этих турков надо
немного нажать. Надо показать грекам, что... Ох! В единое мгновенье
Средиземноморье заволокло туманом, и не оставалось ничего, кроме
пронзительной, нестерпимой боли в воспаленном пальце. Он кое-как добрался
до окна и, держась за подоконник левой рукой, правой тяжело оперся на
палку. Снаружи раскинулся залитый солнцем и свежестью сквер, прошло
несколько хорошо одетых прохожих, катилась щегольская одноконная карета,
только что отъехавшая от его дома. Он успел увидеть герб на дверце и на
секунду стиснул зубы, а густые брови сердито сошлись, образовав складку на
переносице. Он заковылял к своему креслу и позвонил в колокольчик, который
стоял на столике.
- Попросите госпожу прийти сюда, - сказал он вошедшему слуге.
Ясно, что о поездке в парламент нечего было и думать. Стреляющая боль
в ноге сигнализировала, что доктор не преувеличивает. Но сейчас его
беспокоило нечто совсем другое, и на время он забыл о недомогании. Он
нетерпеливо постукивал палкой по полу, но вот наконец дверь распахнулась, и
в комнату вошла высокая, элегантная, но уже пожилая дама. Волосы ее были
тронуты сединой, но спокойное милое лицо сохранило молодую свежесть, а
зеленое бархатное платье с отливом, отделанное на груди и плечах золотым
бисером, выгодно подчеркивало ее стройную фигуру.
- Ты меня звал, Чарльз?
- Чья это карета только что отъехала от нашего дома?
- Ты вставал? - воскликнула она, погрозив пальцем. - Ну что поделаешь
с этим негодником! Разве можно быть таким неосмотрительным? Что я скажу,
когда придет сэр Уильям? Ты же знаешь, что он отказывается лечить, если
больной не следует его предписаниям.
- На этот раз сам больной готов отказаться от него, - раздраженно
возразил министр. - Но я жду, Клара, что ты ответишь на мой вопрос.
- Карета? Должно быть, лорда Артура Сибторна.
- Я видел герб на дверце, - проворчал больной.
Его супруга выпрямилась и посмотрела на него широко раскрытыми
голубыми глазами.
- Зачем тогда спрашивать, Чарльз? Можно подумать, что ты ставишь мне
ловушку. Неужели ты думаешь, что я стала бы обманывать тебя? Ты не принял
свои порошки!
- Ради бога, оставь порошки в покое! Я удивлен визитом сэра Артура,
потому и спросил. Мне казалось, Клара, что я достаточно ясно выразил свое к
этому отношение. Кто его принимал?