"Артур Конан Дойл. De profundis {Из глубин (лат.)" - читать интересную книгу автора

поспешить вперед, в Фуншал, положить там м-ра В. в больницу и дожидаться на
рейде Вашего прибытия. Через несколько дней из Фалмута, насколько мне
известно, отплывает в Фуншал парусное судно. Это письмо доставит бриг
"Мариан", приписанный к фалмутскому порту, и его капитану причитается пять
фунтов.

С уважением, капитан Хайнс".

Замечательная это была женщина, спокойная и сильная, как мужчина, даром
что по годам совсем девчонка, вчерашняя школьница. Ни слова не говоря,
только решительно сжав губы, она надела шляпку.
- Вы собираетесь выйти?
- Да.
- Могу я вам чем-нибудь помочь?
- Нет, я иду к врачу.
- К врачу?
- Да. Научиться ухаживать за больным оспой.
Весь вечер она посвятила обучению, а следующим утром мы уже отбыли на
Мадейру пассажирами барка "Роза Шарона", который, подгоняемый благоприятным
ветром, плыл со скоростью десять узлов. За пять дней мы прошли большое
расстояние и уже находились неподалеку от острова, но на шестой наступил
штиль, и наш барк застыл в неподвижности, мерно покачиваясь на слабой волне
и ни на фут не продвигаясь вперед.
В десять часов вечера Эмили Ванситтарт и я стояли на полуюте,
облокотясь о поручень правого борта; сзади светила полная луна, и на
сверкающей воде лежала черная тень, которую отбрасывал барк и наши
собственные головы. А дальше, вплоть до пустынного горизонта, простиралась
широкая лунная дорожка, сверкающая и переливающаяся на мягко поднимающихся и
опускающихся волнах. Глядя на воду, мы говорили о воцарившемся затишье, о
шансах поймать попутный ветер, о том, какую погоду предвещает вид неба, как
вдруг вода без всплеска всколыхнулась - так бывает, когда играет лосось, - и
перед нами в ярком лунном свете из воды возник Джон Ванситтарт и посмотрел
на нас.
Я видел его совершенно явственно, это зрелище и сейчас стоит у меня
перед глазами. Луна светила прямо на него, и он был на расстоянии
каких-нибудь трех весел от нас. Лицо у него опухло и кое-где было покрыто
темными струпьями, глаза и рот были открыты, как у человека в состоянии
крайнего изумления. С его плеч ниспадала какая-то белая материя; одна его
рука была поднята к уху, другая, согнутая в локте, лежала на груди. На моих
глазах он выпрыгнул из воды в воздух, и волны, пошедшие кругами по
зеркальной глади воды, с тихим плеском забились о борт нашего судна. Затем
его фигура вновь погрузилась в воду, и я услышал резкий хруст, похожий на
треск вязанки хвороста, горящей морозной ночью. Он бесследно исчез, а на том
месте, где он только что был, кружился стремительный водоворот на ровной
водной глади. Сколько времени простоял я там, дрожа с головы до ног,
поддерживая потерявшую сознание женщину одной рукой и вцепившись в поручень
другой, сказать не могу. Меня знают как человека толстокожего, не
поддающегося эмоциям, но на этот раз я был потрясен до самого основания. Раз
и другой постучал я ногой по палубе, чтобы удостовериться в том, что мне не
отказало сознание, и все увиденное не является безумной галлюцинацией