"Виктор Конецкий. Фома Фомич в институте красоты ("Фома Фомич Фомичев" #2) " - читать интересную книгу автора

командировку на специальный французский тренажер. И все это правда была, но
девица не поверила, хохотала от души, весело и от избытка чувств щипала Фому
Фомича за пиджак на плече.
- Тише ты, тише! - урезонивал Фома Фомич девицу. - Люди оборачиваются!
Знаешь, дочка, кого мне напоминаешь? -задушевно спросил он, когда девица
успокоилась. - Плавает у меня буфетчица. Сонькой зовут, - начал он новую
историю, зажав руки между колен (любимая поза в отпускные домашние вечера у
телевизора). - Плавает, значить, буфетчица. Сонька, по фамилии Деткина. А
матросы ее "Сонька Протезная Титька" кличут. Хотя и никаких протезов там,
значить, и не числится: жаром от ее титек на милю полыхает. Но язва девка.
Одно и есть положительное -рыбу готовит замечательно. Ежели где рыбки
добудем, так она повара всегда замещает. Только Соньке доверяю рыбку. Охочий
до нее. Да. До рыбки охочий, значить...
- Почему "протезной" прозвали? - с большим интересом спросила девица.
- А не дает никому проверить - вот они и прозвали, -объяснил Фома
Фомич. -Коварная и языкатая. Старпома зовут Арнольдом Тимофеевичем, а она
его Степаном Тимофеевичем -Разиным, значить. Он возмущается, кричит на весь
пароход: "Арнольд я! Арнольд! А не Степан! " - "Вы, - она ему объясняет, -
такой смелый, как Степан Разин или даже Котовский, вот и путаю..." А
Тимофеич-то мой, чего греха таить, трусоват, но документацию ведет
замечательно...
- Сколько ей, Соньке? - спросила девица.
- Двадцать исполнилось.
- И ни разу хахаля не было?
- Чуть было один не определился. В Триполи стояли. И у Соньки хахаль
определился - журналист из морской газеты с нами плавал. Ну, из Триполи в
Вавилон помполиты всегда экскурсии устраивают. Автобус заказали. Перед
отъездом Сонька опять Тимофеича Котовским или Разиным обозвала. Он - в
бутылку, прихватил ее на крюк, она тоже шерсть подняла, да. Ну, задробил
старпом ей экскурсию. И тогда, гляжу, хахаль тоже не едет -любовь, значить,
и круговая порука. Ладно. Поплыли в Англию. Кто-то пикантно мне намекает,
что, значить, желтеет Сонька.
Вызываю на тет-тет.
Так и сяк, говорю, голубушка моя любезная. Тактично интересуюсь: ты,
мол, не беременна, ядрить тя в корень?
Может, думаю, ее на аборт придется, так мне потом от валютных
сложностей и неприятностей не очухаешься. Нашим-то судовым врачам запрещено.
- А она чего? - с нетерпением спросила приблатненная девица.
- А она: "Как смеете про меня так пошло думать?!" - "А чего, говорю,
желтеешь? Мне-то, значить, из поддувала слухи доходят, что тебя и на соленое
потянуло. Я, говорю, заботу проявляю, по-отцовски, а ты все мне подлости
хочешь, - травим, значить, здесь тебя, а я по-отцовски переживаю, у меня,
значить, дочка как раз такая..."
- Товарищ Фомичев! В десятый кабинет! - раздалось под высокими сводами
особняка одесского турка Родоканаки.
И приблатненная девица так и осталась в неведении о дальнейшей судьбе
Соньки Деткиной, ибо на обратном пути, как мы увидим, Фома Фомич ни с кем
уже беседовать был не в состоянии.

3