"Виктор Конецкий. Фома Фомич в институте красоты ("Фома Фомич Фомичев" #2) " - читать интересную книгу автора

настроен он был, как немцы перед блицкригом и "дранг нах остен". И некоторое
неприятное неожиданное переживал приблизительно так же, как немцы после
разгрома под Москвой. Но духом не упал. И сказал гардеробщику:
- Я очень, значить, извиняюсь, но, кореш мой драгоценный, не описаюсь!
Не на того напали. И ты, значить, тут пациентов не запугивай, ты их
вдохновлять должон, а ты...
Гардеробщик обиделся и даже растоптал недокуренную "Пелл-мелл".
- Я очень, значить, извиняюсь, - еще раз повторил Фома Фомич, а про
себя подумал: "Ну и черт с тобой, ну и обижайся, а за эту... как ее?..
Валентину Адамовну (он имена и отчества всегда хорошо запоминал, если для
дела надо)... за эту ценную информацию - спасибо. Теперь курс прямо на
шестой кабинет держать надо".
Валентина Адамовна - толстомясая, лет сорока, вся в золотых украшениях
и в тапочках на босу ногу, - как только Фома Фомич закатал рубашку на
животе, так сразу засуетилась, помолодела лет на десять, зарумянилась даже
от возбуждения и восхищения. А когда Фома Фомич совсем обнажился, то... то
все организационные вопросы оказались решенными моментально: вне всякой
очереди, сегодня же начнут; все, что товарищ где-то и от кого-то слышал про
ужасы (Фома Фомич, конечно, на гардеробщика не ссылался: еще тот, значить, и
пригодиться может, незачем его закладывать), безобразно преувеличено;
конечно, запах неприятный, но она-то сама его всю жизнь нюхает, а ей молоко
за вредность не выдают; от жира, действительно, другой запах, но это как раз
и хорошо - это как бы сигнал для врача, что пора остановиться (по-морскому
"давать полный стоп"); в обморок, действительно, мужчины падают, но это для
них типично:
а) потому что к боли непривычны, ибо никогда не рожают, а женщины -
рожают;
б) в обморок падают мужчины не от боли, а те, кто плохо новокаин
переносят или вообще уколов боятся (Фому Фомича за морскую жизнь столько
кололи от тропических лихорадок, холер, разных чум и тифов, что он хотя и
терпеть уколы не мог, но к ним привык);
в) кое-где его изображения можно будет и не сплошь выжигать, а только
по рисунку, что вовсе не больно;
г) через полчаса его покажут невропатологу для консультации и
одновременно невропатолог, друг Валентины Адамовны, его сфотографирует, но
без головы: все врачи дают клятву Гиппократа и тайны хранят свято.
Медкарту Валентина Адамовна заполнила на Фому Фомича собственноручно. А
затем попросила посидеть четверть часика. Но сидеть не у процедурного
кабинета, а где-нибудь поблизости: его потом проведут без очереди, но надо
так это сделать, чтобы очередь не развопилась.
"Вот вам, значить, голубчики, и гутен-морген, - подумал
Фома Фомич, проходя мимо обыкновенных записанных в очередь, имеющих
рядовые, пошлые татуировки или не догадавшихся покурить с гардеробщиком в
подвале пациентов. - С черного хода, значить, всегда тактичнее заходить, а
вы тут и кукуйте до петухов..."
Беззлобно и благожелательно подумав так, он нашел свободное местечко в
уголке под стендом с заголовком "О вреде самолечения" и засел, отирая пот с
лысины, -в стрессовые моменты он иногда потел обильно. Ничего в этом
хорошего, конечно, не было, ибо приходилось тратить валюту в инпортах на
противопотные жидкости. Кроме того, из массы специальных инструкций, в том