"Виктор Конецкий. Необыкновенная Арктика ("Фома Фомич Фомичев" #3) " - читать интересную книгу автора

окающим спокоем. Где-то тут умер - в рейсе, на мостике - сам Владимир
Иванович Воронин.
И я вспоминаю его сына Пеку Воронина - однокашника по Военно-морскому
подготовительному училищу, и других друзей-доброхотов, и вообще раннюю
юность, и даже детство.
Полярное солнце все-таки греет воротник казенной меховой капитанской
куртки, подбородок то и дело ощущает тепло нагретого меха, и потому,
вероятно, вспоминается детство. С довоенных времен у меня никогда больше не
было пальто с меховым воротником, потому и ласковое тепло у подбородка так
далеко возвращает в прошлое.
Я завидую способности Фомича до пятидесяти пяти лет сохранять свежесть
страха. Он, например, радировал Шайхутдинову уже две РДО, где канючит на
неправильность ранней посылки в Арктику слабых судов нашего типа.
Мы уже стрела в полете, никто наше движение остановить не может, и
смысла в стенаниях Фомича никакого нет.
Правда, если быть честным, мне тоже иногда кажется, что наша "операция
может оказаться опаснее болезни", как говорят хирурги. Очень уж трудно идем.
Арктика ныне тяжелая -беременна льдами, как лягушка икрой.
В 02.00 расстаемся с "Ворониным" и "Пономаревым" - они продолжают идти
на юг, к Хатанге, а мы ложимся на восток вослед за "Комилесом".
Льды идут за нами с левого борта, то исчезая, то вновь показываясь, как
голодные волки за стадом карибу. И точат зубы, мерзавцы. В двадцати часах
ждут нас уже дальневосточные ледоколы "Адмирал Макаров" и "Ермак".
...Когда ледяное поле тихо-мирно дрейфует в глубоком летаргическом сне
и год, и два, а потом вдруг с полного хода наезжает на него грубиян-ледокол,
то льдины встают на попа с таким ошарашенным видом, что вспоминается картина
великого Репина "Не ждали"...
Сегодня ненароком сказал при Дмитрии Александровиче, что меня
заинтересовала знаменитая их Сонька и что она как бы плывет с нами, потому
что ее каждый и часто вспоминает (есть, например, подозрение, что РДО
"Эльвиры" - ее работа).
Мы редко стоим с Санычем на мостике рядом. Если во льду, то мы на
разных крыльях, если вне льда, то у вахтенного штурмана хватает дел.
А тут ему нечего было делать, и мы стояли рядом, и глядели на чаек, и
следили за кромкой льда с левого борта, и, вероятно, он, как и я, думал о
том, придется ли нашей вахте прихватить льдов или проскочим вахту чисто.
Полярные чайки знают, что черные огромные существа -корабли - полезные
звери, потому что переворачивают льдины, а пока с перевернутой льдины
стекает вода, из нее легко выхватывать рыбешку. И потому чайки летят и ждут
не дождутся, когда мы пихнем очередную льдину.
Перед посадкой на воду у полярных чаек ноги болтаются совершенно
разгильдяйски - как пустые кальсоны. Еще необходимо отметить, что полярные
чайки на воде отлично умеют давать задний ход. В этом они ближе к
млекопитающим, нежели их южные собратья.
И вот мы стояли рядом на левом крыле и смотрели на чаек, и я сказал про
Соньку, назвав ее "Соня" - мне нравится это имя. Саныч помолчал довольно
долго. Потом сказал:
- Она плавала у меня на пассажире в семьдесят втором -совсем девчушкой
была. Влюбился в нее. Тяжелый случай. Я старпом, я женат, жену люблю, и в
нее тоже влюбился.