"Виктор Конецкий. Необыкновенная Арктика ("Фома Фомич Фомичев" #3) " - читать интересную книгу автора

...Так. Шли с Дакара домой... Цикады довели до ручки -налетела огромная
стая цикад, облепили пароход... Вдруг РДО: зайти в Касабланку и отдать
излишек топлива "Пушкину". За ужином принесли эту радиограмму, когда мы
обсуждали, поедая блинчики с мясом, варианты встречи Нового года -
семидесятого года; решили как раз отойти в сторонку от главных морских дорог
в океане, лечь там в дрейф и встречать Новый год без лишней нервотрепки, и
вдруг - Касабланка... Так, Марокко так Марокко. Все-таки - к северу идти, в
домашнем направлении... В ночь под Новый год мой рулевой матрос так
перепугался, что убежал с мостика! Честно говоря, я тоже напугался: вдруг
появилась в дожде и теплом тумане с левого борта белесая и чуть светящаяся в
ночном мраке полоса, уперлась нам в правый борт в безмолвии и бескачании.
Если бы не множество попутных и встречных судов, то я бы решил, что мы
нормально вылезаем на береговой накатик и сейчас загремим брюхом по камням.
А это, вероятно, были фосфоресцирующие полосы пены, взбитые пролетевшим
узким дождевым шквалом на штилевой ночной гладкой воде... Бр-р! Даже
вспоминать противно... Увидишь такое и потом поверишь в летающие тарелки -
что-то бесшумно-космическое и заунывное. Недаром морские смерчи в районе
Марокко называют "танцующими джиннами"... Так. Были все-таки елка, флаги в
столовой команды и дед Мороз. На деда Мороза набросился наш корабельный пес
Пижон - не узнал своего в таком чудище, облаивал его с ненавистью, хотя всех
своих узнавал безошибочно среди десятков чужих где-нибудь на стоянке в
порту. Так. На подходах к Касабланке сильный шторм, тяжелая качка, и мне
довольно тошно, так как я, пусть простит начальство, встретил Новый год
крепко... Дальше... Что, и зачем, и почему "дальше"?.. Скособоченные
ураганным прибоем молы гавани. Тесная гавань. Возле нашего "Александра
Пушкина" - нос в нос итальянский суперлайнер "Микеланджело", водоизмещение
сорок шесть тысяч тонн, модерные прозрачные трубы, специальный собачник, где
установлен фонарный натуральный столб, чтобы собачки туристов чувствовали
себя в привычной обстановке... На "Пушкине" полно английских старух...
Старухи сидят в шезлонгах и дуют рашен водку через соломинки под сигареты,
между ними ездит на детском велосипеде английский воспитанный мальчик, как
Катька Фомича... Старухи часто режут дуба с перепоя... Реанимация!!!
"Поймите, не реаниматор я! Я обыкновенный судоводитель!"
- Дмитрий Саныч! - заорал я.
Он ракетой вылетел на крыло мостика.
- На новый семидесятый год где был?
- В Касабланке.
- Так мы же знакомы!
- Конечно, - совершенно спокойно сказал Дмитрий Александрович.
- Да я измучился, вспоминая, где и что!
- А вы бы у меня спросили. Рублев, не лезь на льдинку! Оставь ее слева!
И почему я, действительно, у него не спросил? А бог знает почему. А
почему так долго его вспомнить не мог? А потому что плох был со встречи
Нового года, и он мне подлечиться дал -бутылку великолепного шотландского
виски. Вот мне и отшибло память. А Саныч из деликатности не хотел
напоминать.
Какое облегчение испытываешь, когда вытащишь из зубов застрявшую там
жилу!
Все становится на места.
Я даже вспоминаю, как перелезал с "Пушкина" на "Невель" (мы стояли борт