"Анатолий Фёдорович Кони. Пирогов и школа жизни " - читать интересную книгу автора

эпидемиями и голодом. И ныне, кроме Крестовоздвиженской общины, Россия
насчитывает еще восемьдесят общин с двумя тысячами двумястами сестер.
В Севастополе сестер ожидал Пирогов, которому, кроме борьбы со
всевозможными местными условиями, с явным недостатком перевязочных средств
и медикаментов и наглым расхищением их, доходившим до продажи во
французские госпитали нащипанной во всей России корпии, приходилось
испытывать канцелярские придирки ближайшего начальства и
недоброжелательство главнокомандующего.
Светлейший князь Меншиков, необычайно храбрый в защите крепостного права
при освобождении крестьян и "застенчивый" с неприятелем, обложившим
Севастополь, встретил Пирогова вопросом, не придется ли с прибытием сестер
открыть отделение для лечения венерических болезней. Последний запечатлел
его образ в своих письмах к жене. "Он сидел у себя, - писал Пирогов, -
скрытный, молчаливый, таинственный, как могила, наблюдая погоду и ища
спасения для русской армии только в стихиях; холодный и немилосердный к
страждущим, он только насмешливо улыбался, когда ему жаловались на их
нужды и лишения, и отвечал, что "и хуже бывает" Можно себе представить,
что должен был переживать Пирогов в сношениях с этим - по счастливому
выражению одной из биографий Николая Ивановича - нерадивцем человеческого
рода. Но он не унывал и весь отдался святому делу, на которое, терпя
всякие лишения, приехал. Во время и после трехдневной бомбардировки
Севастополя через его руки прошло до пяти тысяч раненых, а за всё время
осады он сделал до десяти тысяч операций. В своих воспоминаниях о
Севастополе Николай Берг рисует тяжелую картину главного перевязочного
пункта в залах морского собрания: везде стоны, крики, бессознательная
брань оперируемых под наркозом, пол, залитый кровью, и в углах кадки, из
которых торчат отрезанные руки и ноги. И среди всего этого задумчивый и
молчаливый Пирогов, в серой солдатской шинели нараспашку и в картузе,
из-под которого выбиваются на висках седые волосы, - все видящий и
слышащий, берущий в усталую руку хирургический нож и делающий
вдохновенные, единственные в своем роде разрезы "Травматическая эпидемия"
вновь и с особой силой раскрыла перед Пироговым ту нравственную гангрену,
которая разъедала современную ему Россию, и показала всем, имеющим очи,
что за блестящим фасадом государственного устройства гнездились убожество,
всяческая нищета и бессилие - и копошились болезнетворные начала
своекорыстия, насилия и продажности. Надо было лечить одновременно
учреждения и людей, законы и нравы. Одним из поприщ для такого лечения
являлось воспитание молодого поколения, и Пирогов охотно принял
предложенное ему, не без влияния великой княгини, место попечителя,
учебного округа сначала в Одессе, а потом в Киеве Он не ставил себя в
положение начальника учебного сословия и университетской ученой коллегии,
как это делалось впоследствии нередко людьми, не имевшими и десятой доли
его научного авторитета и заслуг. Он смотрел на себя, как на умудренного
опытом жизни старшего товарища своих подчиненных и советника в важном и
ответственном деле воспитания, которому он придавал гораздо большее
качественное значение, чем стремлению количественно наполнить юные головы
пестрым знанием. Вдумчивый наблюдатель жизни, сам проходивший ее суровую
школу, он знал, что ценность цивилизации определяется стоимостью человека,
стоящего в ее центре, его нравственным достоинством и направлением его
деятельности. Поэтому на нравственное развитие юношества обращал он особое