"Анатолий Федорович Кони. Иван Дмитриевич Путилин (Из записок и воспоминаний судебного деятеля) " - читать интересную книгу автора

весело! Раз зовет он меня к себе да и говорит:
"Иван Дмитриевич, нам с тобою, должно быть, Сибири не миновать!" -
"Зачем, - говорю, - Сибирь?" - "А затем, - говорит, - что у французского
посла, герцога Монтебелло, сервиз серебряный пропал, и государь император
Николай Павлович приказал обер-полицмейстеру Галахову, чтобы был сервиз
найден. А Галахов мне да тебе велел найти во что бы то ни стало, а то,
говорит, я вас обоих упеку куда Макар телят не гонял". - "Что ж, - говорю,
- Макаром загодя стращать, попробуем, может, и найдем". Перебрали мы всех
воров - нет, никто не крал! Они и промеж себя целый сыск произвели получше
нашего. Говорят: "Иван Дмитриевич, ведь мы знаем, какое это дело, но вот
образ со стены готовы снять - не крали этого сервиза!" Что ты будешь
делать? Побились мы с Шерстобитовым, побились, собрали денег, сложились да
и заказали у Сазикова новый сервиз по тем образцам и рисункам, что у
французов остались. Когда сервиз был готов, его сейчас в пожарную команду,
сервиз-то... чтобы его там губами ободрали: пусть имеет вид, как бы был в
употреблении. Представили мы сервиз французам и ждем себе награды. Только
вдруг зовет меня Шерстобитов. "Ну, - говорит, - Иван Дмитриевич, теперь уж
в Сибирь всенепременно". - "Как, - говорю, - за что?" - "А за то, что звал
меня сегодня Галахов и ногами топал и скверными словами ругался. "Вы, -
говорит, - с Путилиным плуты, ну и плутуйте, а меня не подводите.
Вчера на бале во дворце государь спрашивает Монтебелло:
"Довольны ли вы моей полицией?" - "Очень, - отвечает, - ваше
величество, доволен: полиция эта беспримерная. Утром она доставила мне
найденный ею украденный у меня сервиз, а накануне поздно вечером
камердинер мой сознался, что этот же самый сервиз заложил одному
иностранцу, который этим негласно промышляет, и расписку его мне
предствил, так что у меня теперь будет два сервиза". Вот тебе, Иван
Дмитриевич, и Сибирь!" - "Ну, - говорю, - зачем Сибирь, а только дело
скверное". Поиграл он на гитаре, послушали мы оба канарейку да и решили
действовать. Послали узнать, что делает посол. Оказывается, уезжает с
наследником-цесаревичем на охоту. Сейчас же к купцу знакомому в Апраксин,
который ливреи шил на посольство и всю ихнюю челядь знал. "Ты,
мил-человек, когда именинник?" - "Через полгода". - "А можешь ты именины
справить через два дня и всю прислугу из французского посольства
пригласить, а угощенье будет от нас?" Ну, известно, свои люди, согласился.
И такой-то мы у него бал задали, что небу жарко стало. Под утро всех
развозить пришлось по домам: французы-то совсем очумели, к себе домой-то
попасть никак не могут, только мычат. Вы только, господа, пожалуйста, не
подумайте, что в вине был дурман или другое какое снадобье. Нет, вино было
настоящее, а только французы слабый народ: крепкое-то на них и действует.
Ну-с, а часа в три ночи пришел Яша-вор. Вот человекто был! Душа! Сердце
золотое, незлобивый, услужливый, а уж насчет ловкости, так я другого
такого не видывал.
В остроге сидел бессменно, а от нас доверием пользовался в полной мере.
Не теперешним ворам чета был. Царство ему небесное! Пришел и мешок принес:
вот, говорит, извольте сосчитать, кажись, все. Стали мы с Шерстобитовым
считать:
две ложки с вензелями лишних. "Это, - говорим, - зачем же, Яша? Зачем
ты лишнее брал?" - "Не утерпел", - говорит... На другой день поехал
Шерстобитов к Галахову и говорит: "Помилуйте, ваше