"Константин Иванович Коничев. Петр Первый на Севере " - читать интересную книгу автора

- Государь, ты отдал мне руль, так не мешай, ступай отседа прочь. Здесь
мое место, а не твое. Я знаю, что делаю!..
Мужицкая дерзость не раздосадовала царя. Как лоцману не доверить, когда
он так смело царю говорит?
Пройдя "Унские рога", яхта оказалась в полной безопасности. Лоцман
Антипа перекрестился и уступил руль Петру.
- А теперь, государь-батюшка, не страшно. Правь прямо на Пертоминский
монастырь. Святые Вассиан да Иона к себе в гости зовут.
Яхта стала на якорь вблизи монастыря. Для монахов неожиданное,
удивительное событие: сам царь пожаловал с архиепископом. Трезвон,
молебствие.
Петр подозвал к себе лоцмана Антипу.
- Крепко ты меня отпотчевал в бурю...
- Прости меня, дурака, царь-батюшка. Может не те слова сорвались,
прости... - И лоцман бухнулся Петру в ноги.
- Встань. Ты был вправе мне так ответить. Неправ я, совался не в свое
дело. Вот тебе мое шкиперское платье. Высуши и носи на здоровье. Крепко
шито, не распорется. И вот тебе еще моя шапка да тридцать целковых в
награду, и быть тебе в полной свободе от монастырских работ. Теперь ты сам
себе хозяин... - И поцеловал его Петр трижды при этом.
Народная молва донесла до наших дней легенду: будто бы лоцман Антипа
Тимофеев - предъявитель царской шапки - имел право дарма угощаться в любом
кабаке, И доугощался до скорого смертного часа. (Подобная легенда бытовала в
народе и о верхолазе Телушкине, который ухитрился без лесов забраться на
шпиль Петропавловского собора в Петербурге и отремонтировать фигуру ангела.)
Четверо суток бушевала буря. Ночевал Петр на яхте, а в дневное время
осматривал монастырское хозяйство.
В первых числах июня монахи старательно копали гряды в огородах, сажали
капустную рассаду, лук, редьку и даже огурцы. Ячмень уже был посеян и дал
всходы.
- Лето здесь короткое. Не пропадают ли труды ваши? - спрашивал Петр
монахов и мужиков, работавших здесь по обету.
- Да как сказать, - отвечал за всех игумен, - бывает, и суетно
трудимся. Бывает, и с проком. Лето - оно короткое, но солнце-то у нас
многочасно гуляет по небеси. И у нас, и в Соловках вся овощ поспевает.
Ячмень хилый, сам-четыре, больше бог не дает.
- Когда же вы молитесь, если столько тут у вас дела?
- А мы больше трудимся, нежели молимся.
- Вот это верно, - соглашался Петр, - молитвы изнуряют, а труды
укрепляют.
Один из мужиков осмелился и заговорил:
- Нельзя, царь-батюшка, работную пору горячую мимо рук своих упускать.
Как поработаешь, так и полопаешь. Когда земля трудов просит, мы, мужики и
монахи тутошние, молимся на скору руку: одному богу мигнем, другому кивнем,
а третий и сам догадается. Для прилику в колокол брякнем да и бежим на
полосы, кто с лопатой, кто с тяпкой, кто с чем, а кто и навоз на носилках
тащит...
- Похвально! Вижу, хозяйство ваше оттого в порядке и голод не грозит.
- Что ты, царь-батюшка, какой там голод? Да тут у нас трески да
палтусины и семушки - солить не успеваем. Святые ангелы да преподобные наши