"Константин Иванович Коничев. Петр Первый на Севере " - читать интересную книгу автора

Бюрста, Гуньона, Бейля и десятков других иноземцев, прочно обосновавшихся на
двинском берегу. Но вот начались могутные, с высокими заборами, балюстрадами
и выходами вокруг стен, более крупные и веселые дома знатных
архангелогородцев Бажениных, Барминых, Крыловых, Лариных и Голубиных, за
домами склады и пильные ветряные мельницы.
"Эти не сдадутся, не уступят в своих делах иноземцам", - думал Петр.
Поравнявшись с кладбищенской церковью, он отставил зрительную трубу.
Яхта миновала Мосеев остров с царскими светлицами, Началась Соломбала.
Батарея, скрытая за бревенчатым тыном, оглушительно рявкнула в честь
царского путешествия. На иноземных кораблях взмыли красочные вымпела.
- Виват рус цар Петер!..
- Счастливого плавания!..
При выходе в море, из-за тихой погоды, ночью яхта стала на якорь. Утром
погода изменилась. Яхту повел сам Петр, встав у руля. Перед ним лежала
старинная голландская карта. Не доверяясь ей, Петр поставил около себя
вожатых, знавших беломорские пути, и велел им наблюдать за его действиями.
На сто двадцатой от Архангельска версте, около Унской губы, поднялась
непогодь. Бушующие волны накатывались и хлестали через палубу. В страхе
солдаты и матросы шептали молитвы, готовясь к явной смерти. Потом запели,
кто как мог, на все голоса: "Спаси, господи, плавающих и путешествующих..."
Царь Петр струхнул, и напрасно историки былых времен утверждали, что в
эту ужасную бурю одно лишь лицо Петра, смотревшего на яростное море,
казалось спокойным. До спокойствия ли было тогда.
Петр, легко поддавшись уговорам сумского монастырского крестьянина
Антипы Тимофеева, уступил тому свое место у руля.
Лоцман Антипа Тимофеев, видавший виды на море, конечно, был не
трусливого десятка, но и тот, берясь за руль, сказал:
- Дай бог проскочить между скал, что зовутся "Унскими рогами". Только
за ними, может, и спасемся от урагана. Здесь такие места, что и при доброй
погоде корабли о камни разбивались.
И повел Антипа яхту, круто наворачивая под ударами страшных волн. Петр
с охраной стоял около него, вцепившись руками в натянутые снасти.
- Ступай, государь, вниз! Как бы тебя не смыло.
Петр пропустил мимо ушей слова Антипы. Не жить - не быть, но как ему не
увидеть смертельно опасные чертовы "Унские рога". А это всего-навсего были
открытые и скрытые скалы. Петр, не спуская глаз с мужика-лоцмана, следил за
ловкими движениями его сильных рук.
Где-то на минуту, а может быть и того меньше, ему померещилось, что
Антипа неверно направляет судно почти в притирку со скалой. Царь испуганно
высказал свое опасение лоцману. Тот, вместо ответа, вмиг справясь с волной,
повернул яхту, и скала оказалась с подветренной стороны.
- Самое опасное место чуть подальше, вон там, где кипят-пенятся на
каменных грядах буруны. Вот тут упаси нас бог! - проговорил громко лоцман.
Стиснув зубы и зорко глядя в сумрак бурного, под нависшими облаками
моря, он продолжал борьбу со стихией. У Петра появилась надежда на спасение.
Он снова что-то попытался указать Антипе, чуть-чуть изменить курс яхты. Но
Антипа не отвел глаз от бушующего моря, не удостоил царя даже взглядом. Он
здесь главный, да еще - божья воля. Яхта с людьми и с царем - в его мужицких
руках. Антипа отпустил словцо солоней морской воды и твердым голосом,
требовательно, сквозь шум морской как отрубил: