"Конкурс 2 Obec.Ractet. НОЯБРЬ" - читать интересную книгу автора

что проба подлинности актера - глупость, - сказал отец, услышав в
вопросе сына только излишне рьяное преклоненье перед ним, усердное
служение традиции почитанья и, закинув кисть за плечо, бросил камешек,
распрямив руку и вытянув пальцы в прощании с ним, нагнулся и подобрал
еще один и, следя за полетом камней, старый актер думал, как рассказать
сыну о матери, которую он оставил как только она выкормила и поставила
на ноги мальчугана, и сестре, которую он не считал дочерью, потому что
дочь была не нужна ему, чтобы знанье о них стало невозможностью бытия их
в его душе. Так игрок прокалывает карты, нанося одной два прокола,
другой один, третьей четыре, когда одну монету приходится искать по
многим карманам и в дверях стоит алчная бедность, готовясь войти, но еще
не решаясь. Так отец перестал быть ему отцом и он перестал быть ему
сыном.

Это было пять дней назад, когда они кидали камни в лед пруда. Hо
актер, как человек слишком многое потерявший, чтобы подаваться и
уступать, слишком жестко и величественно доверял сыну, воспринимая его
частью самого себя, как доверяет всякий властительный, гордый отец, пока
сын открыто не выступает против, порывая плотские нити, связывающие их,
и не заметил в сыне той лжи, которую заметил бы во всяком другом
человеке, когда через пять дней сын пожелал взбежать на тот лед, в
который они кидали камни пять дней назад и он запретил ему,
удовлетворясь ложным смиреньем, видя, что сыну тесно, что он мучается
теснотой, как узкой рубашкой, стягивающей плечи и не понимал, что тот
слишком многое вспомнил, чтобы еще любить его и родовые связи меж ними
уже перерваны. Он положил свой наполовину бархатный, наполовину шелковый
мешочек голубой стороной вверх, сказал:
- Спокойной ночи, сын.

И вышел, не видя, как напряженнейше провожает сын уходящую вместе с
ним точку на его позвоночнике, между завершеньями лопаток, уподобляясь
кошке, провожающей спину собаки, не решаясь броситься, выпустив когти в
подушечках передних лап, как ножи в мягких меховых ножнах, и думал о
нем:
- Он умный паренек. Гляди, он растет, ему стало тесно, и сейчас надо
сделать так, чтобы ему уже никогда не было тесно, потому что если я не
сделаю этого сейчас, то что бы ни придумывал потом, какие бы дороги и
небеса не открывал ему, он всегда будет вырастать, ему всегда будет
впору только в недвижении подпирать небо, он сломает все и уйдет,
поэтому надо заморозить его зимним воздухом вечности, поразив его
разрастание вдруг открывшейся за небрежно отброшенной драпировкой
астрономической бездной, еще непредставимым простором, всегда неизмеримо
большим, чем любой его размах. Пожалуй, я расскажу ему о том, что обряд
это не просто совокупность движений и слов, а символ истины, выраженный
этой совокупностью, этого он еще не понимает; я расскажу ему, что
понять, а значит грамотно исполнить обряд можно только расшифровав его
символическое значение, открыв этим истину. Человек, который не понял
ее, не может исполнить обряда. Тогда этот паренек поймет, зачем нужно
сковывать обрядом жизнь - чтобы не было подлых, лживых, двуличных,
развращенных, недобродетельных людей - эти не познали истину и не могут