"Григорий Иванович Коновалов. Былинка в поле (Роман) " - читать интересную книгу автора

качнувшись. Еще с вечера припасенные кони ждали в камышах. Только смутно
было на душе Власа оттого, что вдвоем с командиром спасались, оставляя
измаянных хворью товарищей.
Весь день, где наметом, где иноходью, текли к Чпжинскому болоту, лишь
на час остановились покормить коней.
Не принимала душа Уганова поджаренную конину - мутпла вконец
ослабевшего тошнота. Воспаленные, с желтым блеском в сузившихся прорезях
глаза смыкались.
По воротнику шинели ползали вши. Влас уравнял коней, поддерживая в
седле Угапова, квело валившегося навзничь. Он был тонок и легок, как
отрок, его командир и учитель. А когда пришел в себя, вытащил из-за
голенища широких сапог документы: извещение родным о смерти красноармейца
Власа Чубарова, подписанное еще летом.
Подавая Власу удостоверение личности красноармейца Василия Калганова,
сказал:
- Давно заготовил. Много их тогда, помнишь, на Чагапе порубили. Будь
Калгановым, а я - Халыловьш буду.
Пока поживем под чужими именами, а там видно будет.
Помирать раньше времени грех.
С утра выслеживали их конные - сторожко мелькали из-за холмов
островерхие лисьи шапки.
- Митрнй Иннокентьевич, недобрые крадутся за нами. Я буду
отстреливаться или затягивать переговоры с ними, а вы скачите ложбиной...
- Нет, Власушка, умирать будем вместе. В тебе моя вера и надежда.
- Служил я вам всей душой, и вы должны исполнить мой наказ: вырывайтесь
на волю. Дозволит бог повидать моих родных, поклонитесь пм от меня. - Влас
уже не слышал своего голоса из-за шума в налитой жаром голове.
Положил он смышленого коня, залег за ним с винтовкой. Оглянувшись в
последний раз, увидел, как прочертила голубую стынь серая папаха Уганова,
как вызменлся над пей кинутый погоней аркан. Но-резвый текинец вынес
Уганова на простор, стремительно растягивая расстояние между ним и
джигитами...
Влас выламывал пальцами льдинки из ямки, сосал воспаленным ртом. Все
силы выдыхая в рывке, сел на каурого, припал к холке. Посвистывание пуль
слышал в бреду смутно. Опамятовался, а голову поднять не смог - кровью
спекся чуб с гривой коня. Лаяли собаки, ржали лошади. Старик казах с
редкой седой бородой обрезал ножом слипшийся с гривой коня чуб Власа...
Б себя пришел Влас только весной. Меж высоких Сыртовских гор, облитых
по склонам розовым цветом бобовника, затопленных у разножья волнами черных
тюльпанов, дымил кизяк у войлочной кибитки, на низинке паслись овцы.
Молодая казашка в черном кафтане долго разглядывала Власа:
- Ай-вай, плохой джигит шибко.
Выбрала пз отары барана-годовика.
- Караша? Секнм башка!
Маленькими руками взяла барашка за рога, запрокинула голову и,
улыбнувшись, полоснула длинным ножом по горлу.
Освежевала быстро. Гусёк бросила собаке, грудинку - в котел, мясо с
лопаток распластала лентами, нанизала на шпагат, развесила вокруг кибитки.
- Ашай, давай знаком. - Подала Власу грудинку с жирным наваром.
Ел он одни, она сидела неподалеку, изредка поглядывая на него. Потом