"Владимир Константинов. Жестокие игры 2 (роман)" - читать интересную книгу автора

понял, что уличен и надо сдаваться.
- Это вам сказал Афанасий Ефимович? - жалко пробормотал он побелевшими
губами.
- Нет, об этом мне поведали менты, которым ты сдал всю верхушку, вкупе
со своим любимым тестем. Что за наивный вопрос, Веня? Кто мне мог все это
рассказать, как не мой приемный папан, воровской авторитет с симпатичной
кличкой Туча. Для него было откровением прочитать в деле твой протокол
допроса. Очень опечалил ты его этим, Веня. Очень. Он потом долго ещё из-за
этого переживал. Да.
Однако, если быть до конца откровенным, то никакого протокола допроса
Архангельского в деле Ступы не было, а следовательно, тот ничего не знал о
показаниях этого маменькиного сынка. Протокол этот был своевременно изъят
из дела. Но об этом знал лишь очень узкий круг работников ФСБ. А потому,
естественно, не мог знать Вениамин. Именно на этом и строилась моя вербовка
нового ценного агента.
Архангельский наконец не выдержал и горько расплакался. Сидел передо
мной, такой жалкий, мокрый и разнесчастный, что я невольно ему
посочувствовал. В нашей деревне Спирино о таких говорили - пакостливый, но
трусливый. Ждал, пока он выплачет все, что его угнетало. Ждать пришлось
долго.
Официант принес заказ и принялся ловко выставлять на стол тарелки,
горшочки, бутылку.
- Я вот тут соль, - покаянно сказал Вениамин, указывая на белую горку
соли и хлюпая носом.
Официант страшно удивился. Создавалось впечатление, что клиент
расстроился именно из-за этой просыпанной соли.
- Ничего страшного, - успокоил он Венивамина, достал салфетку и
смахнул соль на пол. - Приятного вам аппетита! - пожелал он нам и удалился.
Наконец, Архангельский перестал плакать. Достал носовой платок, вытер
лицо, высморкался. Спросил:
- А почему Ступа ничего не сказал Валентину Ивановичу?
- И никогда не скажет. Он питает к нам отцовские чувства. И потом, ни
в его характере закладывать.
- А вы... то-есть ты? - с надеждой спросил Архангельский.
- Я - совсем другое дело, - ответил, жизнерадостно улыбаясь. У этого
хлюпика не должно оставаться никаких иллюзий относительно своего будущего.
- Видишь ли, Веня, я с детства завидовал таким, как ты, - обласканным
судьбой и состоятельными родителями. И обида эта до сих пор не прошла и
занозой сидит в сердце и требует отмщения. Поэтому, извини, но я тебя сдам
с привеликим удовольствием.
- Что же мне делать? - спросил Вениамин, готовый вновь расплакаться.
- Даже не знаю, что и посоветовать, - развел я руками. Выдержав
должную паузу, продолжал: - Впрочем, есть тут у меня одна идейка.
- Что за идея?! - ухватился он за мои слова, как голодная шавка за
мясистую кость.
- Если поможешь мне в одном деликатном деле, то будешь жить долго и
счастливо. Это я тебе могу гарантировать.
- Что я должен делать? - с готовностью отозвался Архангельским. Лицо
его возбудилось и пылало теперь верноподданническими чувствами, а глаза
сияли в сумерках беспросветных будней, как огни взлетно-посадочной полосы.