"Владимир Константинов. Жестокие игры 2 (роман)" - читать интересную книгу автора

усадил рядом с собой на диван. И вновь Тагир удивился странному поведению
бизнесмена, но вида не подал.
- Как это самое, ага?... Как, кхе-кхе, настроение, Тагир Казбекович? -
спросил Сосновский, пытливо глядя в глаза Бахметову.
Тот неопределенно пожал плечами, ответил уклончиво:
- Да так, как-то. Нормальное.
Тагир рассматривал сидящего перед ним человека, с трудом скрывая
чувство брезгливости. Большая плешивая голова, беспрестанно бегающие
маленькие и черные, как две смородины глазки. Его называют демоном России.
Какой он демон. Демон - это нечто значительное. А этот... Этот и на черта
не тянет. Так, плешивый козел и ничего более. Но как же однако помельчал
мир, если к его штурвалу добрались подобные ничтожества. Полный мрак. Да,
но зачем он, Бахметов, ему понадобился? В прежние встречи Сосновский едва
удостаивал его взглядом. А тут тебе и поцелуи, и показное радушие, и все
остальное. Не иначе - готовит очередную мерзость. Неужели он приехал лишь
для того, чтобы с ним встретиться?! Странно.
Сосновский же, внимательно наблюдая за Бахметовым, подумал:
"Экий архаровецбородач какой сущий бандит ага и взгляд черный дурной
этому палец в рот ни того оттяпяет вместе с рукой ага ишь уставился душегуб
времена какие пошли темные какие кхе-кхе что приходится к услугам таких вот
ага самолюбив это хорошо что такой на абициях можно во главе Кавказа и все
такое но каков подлец".
Виктор Ильич что-то долго жевал во рту, затем с улыбкой швейцара
ресторана "Прага" выплюнул:
- Настроение - это хорошо, кхе-кхе... А как вообще? - Он очертил
руками в воздухе круг.
- В смысле? - не понял Бахметов.
- В смысле вообще, ага... В смысле обстановки и вообще?
- Нормально, - вновь пожал плечами Тагир. Он давно отметил манеру
Сосновского много и сбивчиво говорить, но ничего по существу не сказать.
Хитрый лис. С ним надо быть постоянно начеку, держать ухо востро.
В это время в комнату вошел здоровый детина с лицом отчаянного злодея
и, переминаясь с ноги на ногу, пробасил:
- Там хозяин, - он кивнул на дверь, - на шашалык приглашает.
- Это ты почему, наглец! Почему вмешиваешься, ага?! - раздраженно
закричал Сосновский, засучив в воздухе маленькими кулачками и даже затопал
ногами, - Ступай, вон, дурак!
Тот в страхе попятился к двери. Исчез.
Внезапная вспышка гнева олигарха свидетельствовала, что он нервничает.
И это было так. Виктор Ильич никак не мог решить для себя - можно ли
довериться сидящему перед ним красивому абреку. А от этого многое, ага,
зависело. Очень многое. В последнее время он чувствовал, как над его
этой... головой все больше сгущаются эти самые. Ага. Здесь занервничаешь.
Даже отстранение от должности генерального прокурора и отставка премьера не
дали желаемых результатов. Он, Сосновский, отчего-то всех стал раздражать и
все такое. Многие его некогда верные союзники переметнулись в стан его
врагов. И копают все, и копают... Если так дальше, но ничего хорошего, ага.
Надо было срочно принять эти, а то затопчут. Завистники! Надо взорвать
ситуацию, да так, чтобы совсем забыли, о нем забыли. А это мог быть лишь
Кавказ, уже не раз помогавший ему в его планах, ага. Но на братьев Татиевых