"Тадеуш Конвицкий. Чтиво" - читать интересную книгу автора

реальная, не затуманенная привычной дымкой, вечным смогом, отдаленностью,
что я подумал: из города выкачали воздух. Я стоял и смотрел, не в силах
оторвать глаз от этого архитектурного монстра и перевести взгляд на
что-нибудь другое.
Тут на балкон вышел заместитель комиссара, или как там его, короче,
полицейский в штатском, перегнулся через ржавые перила и рукой подал кому-то
знак. Потом выпрямился и тоже посмотрел на Дворец и выцветшее синее небо за
ним, снизу подсвеченное анемичной красноватой зарей.
- Схватите воспаление легких, - сказал он.
- Да нет. Мне не холодно.
- Идите обратно.
Мы вернулись в комнату. Я услышал шум на лестнице, громкие голоса,
кто-то топтался за дверью. Наконец вошли несколько мужчин; один из них, в
сером халате, тащил огромный чемодан. Наверное, следственная бригада.
Известный ритуал. Привычная картинка нашей повседневности.
Один из мужчин, постарше, вероятно врач, конечно же, сбросил плед и
склонился над телом молодой женщины. Что происходит, подумал я. И что будет
дальше. Чем это кончится. И что я делаю и этой обстановке, которую словно
видел когда-то во сне. И себя тоже словно вижу во сне.
- Значит, вы не можете сообщить анкетные данные покойной?
Да, и терминология соответствующая. Он ко всему еще чуть-чуть
заикается.
Легонько - только чтобы придать своей речи изысканность. Нынче заикание
в моде: это свидетельствует о глубокомыслии и некоторой противоречивости
суждений, апломбе и одновременно склонности к детальному анализу.
- Не знаю,- ответил я, стуча зубами.- Впрочем, кажется, ее зо... звали
Верой.
- А где ее одежда?
- Одежда? Должна где-то быть. Может, в ванной.
Мне стало стыдно. Я машинально проверил, на месте ли штаны. Хоть бы уже
это кончилось. Хоть бы вообще не начиналось.
Корсак пошел в ванную и через минуту вернулся с пустыми руками.
- Зажги свет,- деловито распорядился тот, что принес чемодан. Кто-то
щелкнул выключателем. Я зажмурился от резкого света.
- Ну что ж, - произнес заместитель комиссара, предварительно помычав.
Но тут один из бригады протянул в нашу сторону поблескивающий на свету
скальпель.
- На простыне следы спермы.
- Матерь Божья. Не может этого быть. Я аккуратный, - тихо простонал я.
Все на меня уставились. Откуда-то из путаницы улиц за окном донесся вой
сирены. Истерический, как сигнал "скорой".
- Прошу прощения,- сказал человек со скальпелем. - Это засохший
крахмал.
И на том спасибо, подумал я. Почему я не умер раньше. Сколько было
возможностей. Все идет кувырком. Уже который год.
- Ну что ж, - повторил Корсак. А я ужасно не люблю, когда мысль
начинают излагать со слов "ну что ж". - Поедем в комиссариат.
Я наспех оделся, достал из шкафчика документы - сам достал, по
собственной инициативе, - и в сопровождении Корсака и двух пришедших с ним
полицейских вышел на лестничную площадку. Двери соседних квартир были