"Николай Коняев. Власов: два лица генерала " - читать интересную книгу автора

Основные военные кампании планируют на лето или на зиму.
Война не прерывается, конечно, и весной, и осенью, но русское
бездорожье сковывает маневр, и как-то само собой получается, что в
межсезонье самая смелая генеральская стратегия упирается в солдатский окоп,
в сырую траншею.
В распутицу нечего делать генералу на войне, и в эту пору - самое время
подвести итоги, прикинуть: вверх или вниз покатится карьера. В эту пору и
раскладывается в штабах генеральский пасьянс.
В марте 1942 года генеральский пасьянс для командующего Волховским
фронтом Кирилла Афанасьевича Мерецкова раскладывался очень плохо.

Глава первая

Мерецков был уже и начальником Генштаба{23}, и заместителем наркома
обороны, а до этого командовал военными округами, но на десятый день войны
его арестовали, и весь июль и август сорок первого года [57] Мерецков провел
в камере НКВД, где следователь Шварцман дубинкой выбивал из него признание,
что Мерецков вместе с врагами народа Корком и Уборевичем планировал заговор
против товарища Сталина.
Когда Шварцман уставал упражняться с дубинкой, он начинал читать
избитому генералу показания его друзей. Сорок генералов и офицеров дали
показания на Мерецкова.
Спасла Кирилла Афанасьевича Мерецкова, как утверждает легенда, шутка
Никиты Сергеевича Хрущева...
- Вот ведь какой хитрый ярославец!-сказал он. - Все воюют, а он в
тюрьме отсиживается!
Иосифу Виссарионовичу шутка понравилась, и 9 сентября Мехлис и Булганин
отвезли "хитрого" генерал-арестанта на Северо-Западный фронт.
Ольга Берггольц записала рассказ чекиста Добровольского, служившего
тогда комиссаром 7-й армии, командовать которой сразу после своего
освобождения был назначен Кирилл Афанасьевич.
"Ходит, не сгибаясь, под пулями и минометным огнем, а сам туша - во!
- Товарищ командующий, вы бы побереглись.
- Отстань. Страшно-не ходи. А мне - не страшно. Мне жить противно,
понял? Неинтересно мне жить. И если я захочу что с собой сделать - не
уследишь. А к немцам я не побегу, мне у них искать нечего. Я уже у себя
нашел.
Я ему говорю:
- Товарищ командующий, забудьте вы о том, что я за вами слежу и будто
бы вам не доверяю. Я ведь все сам, как вы, испытал.
- А тебе на голову ссали?
- Нет. Этого не было.
- А у меня было".
Не так уж и важно, мочился Шварцман во время допросов на голову Кириллу
Афанасьевичу или это Ольга Берггольц для пущей крутизны придумала. На наш
взгляд, если подобное и имело место, то узнать это Добровольский мог только
от своих коллег чекистов, от того же Шварцмана, например. Едва ли генерал
стал бы ему рассказывать такое про себя.
Но для нашего повествования важнее другое.