"Николай Коняев. Власов: два лица генерала " - читать интересную книгу автора

сильное сопротивление противника. Один батальон имел потери состава. Был
получен приказ сняться и двигаться в направлении Дубцы.
Немцы закрепились на левом берегу реки Волхов. Полк продвинулся по
правому берегу Волхова южнее Селищенских казарм. Остановился в вершинках
оврага для наступления и прорыва обороны противника и форсирования Волхова.
Мороз был выше 40 градусов.
Здесь подвезли в бочках водку, и бойцы пили ее из ковша. Я не
рекомендовал своим бойцам пить, сказав, что в такой мороз сейчас выпьешь,
будет тепло, а к утру похмелье пройдет и замерзнешь. Они послушали и не
пили. Когда перед утром была команда двинуться в наступление, то некоторые
бойцы других подразделений лежали замерзшими кочерыжками.
Подошли мы к Волхову по оврагу. Когда пошли в атаку, противник открыл
огонь, но держался недолго и бросился наутек, так как у него больших
укреплений не было, а только в берегу реки снежные ячейки. Мороз был
сильный, и немцы не выдержали.
Когда продвигались к Спасской Полисти, при занятии одной деревеньки
были взяты пленные.
Это было в начале 1942 года...
Наш полк начал наступление на укрепления немцев в Спасской Полисти. Шли
врассыпную по открытой местности, связисты наступали вместе с пехотой.
Противник открыл по нам автоматный, пулеметный, минометный, артиллерийский
огонь, и самолеты летели по фронту, стреляли из пулемета и бомбили. Все
летело вверх, заволакивало снежной пылью и землей. Ничего было не видать.
Падали убитые, раненые и живые.
Первый раз некоторые вместо того, чтобы упасть в воронку, стали бегать
от снарядов, несмотря на команду: "ложись". Так погиб, казалось, неглупый,
мой командир отделения и некоторые бойцы других подразделений.
Ползли вперед и стреляли.
От огня противника бойцы залегли в воронках или подгребали перед собой
кучку снега и спасались за ней. После такого огня ничего не разберешь, кто
тут живой и кто мертвый, не знаешь и не поймешь сразу, кто, где и что с ним.
Обыкновенно на вторые или третьи сутки приходилось ночью ползать и
проверять, сколько осталось живых. Подползешь, пошевелишь, который не убит,
а замер - мертв, так как были сильные морозы. За дни наступления пищи
никакой не получали. Кухня подходила за километры. Как только противник
заметит ее - разобьет артогнем. После больших потерь и прекращения
наступления оставшийся состав отводили на исходные позиции или дальше к
кухне и там кормили, так как термосов еще не было. Подальше от переднего
края разводили костры, грелись, засыпали и зажигали одежду и валенки, потом
шли на передний край, снимали с убитых и одевали.
Были трудности в продуктах питания, боеприпасах, особенно в фураже, и
лошади стали падать. [63]
Состав полка пополнялся маршевыми ротами и батальонами. Патронов давали
по одной-две обоймы, приходилось брать у раненых и погибших.
С первых же дней боев я понял, что надо ближе прижаться к немцам, так
как дальше их артминометный огонь уничтожал все. Как-то раз я не угадал в
воронку, нагреб из снега бруствер и лежу. Немец заметил и все время стрелял
в меня.
Некоторые пули пробьют снег, ударятся в шапку и падают. Пришлось еще
подгребать снега. Так держал он меня, и только ночью сумел я перебраться в