"Дин Кунц. Мышка за стенкой скребется всю ночь (фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

Дин Кунц

МЫШКА ЗА СТЕНКОЙ СКРЕБЕТСЯ ВСЮ НОЧЬ

Перевод С. Монахова


Прошло три недели с тех пор, как это случилось; три неде-
ли - долгое время. Можно считать, что теперь я воспринимаю
случившееся как должное. Можно, только это не так. Что озна-
чает: пока я лежу тут, пытаясь вспоминать, некий таинствен-
ный тихий голос внутри меня будет крепнуть, переходя в крик.
В оглушительный вопль. Тогда они поднимутся, ступая по лест-
нице, по пыльной и истертой ковровой дорожке. Они быстро
пройдут по коридору, переговариваясь так тихо, что я ничего
не смогу разобрать из того, что они говорят. Один из них ши-
роко распахнет дверь, а второй подойдет к моей постели. Хо-
реография высшего класса. Тот, что остановится у кровати,
велит мне замолчать. Я попытаюсь. Я правда попытаюсь. Но
этот таинственный голос, который и не мой вовсе (они этого,
конечно, не понимают; он думают, что я над ним властен), бу-
дет крепнуть, поднимаясь все время выше и выше, пока тот,
что у двери, не скажет: "Пожалуй, пора кончать". Интересно,
для чего они разговаривают, если им, эмпатам, это вовсе не
обязательно? "Пожалуй, пора кончать". А другой скажет: "Гос-
поди!" И ударит меня. Он ударит меня открытой ладонью, потом
еще и еще, пока у меня не зазвенит в голове. Потом он стащит
меня с постели и швырнет о стену и будет бить (теперь уже
всерьез), пока я не умолкну. Не думаю, что они очень уж жес-
токие люди. Просто требуется чертовски много времени, чтобы
заставить меня замолчать.
Но я должен думать об этом, разве не так? Я хочу сказать,
если и есть какой-то конец воспоминаниям, если я когда-либо
приму случившееся, я должен пропускать его через себя снова
и снова, пока оно не лишится всех своих красок. Всех красок
и острых краев и боли. Возможно, повторение есть мать прия-
тия.
Я повторяю...
Турбошаттлы проходили тогда прямо под моим окном, по од-
ному каждый вечер; завывая, спускались они по улице, и их
длинные тяжелые тела пританцовывали на пальцах воздушных
струй. Была зима, и снег взлетал вокруг них густыми клубящи-
мися облаками, пока они полностью не исчезали в самими же
вызванной метели. Шаттл останавливался перед гостиничной
лестницей, как раз напротив первой ступеньки. Вентиляторы
выключались, и автобус опускался на прочную резиновую подуш-
ку - так же мягко, как опускаются друг на друга снежные
хлопья. Моя кровать стоит у самого окна. Я лежал на теплых
серых одеялах и наблюдал все это с меланхолической отрешен-
ностью, хотя и несколько возбужденный тем, что должно было