"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

пути все, что мешает мысли, даже правила синтаксиса и общепринятой
стилистики.
"В субботу, когда мы мечтали сквозь ночь, усыпанную звездами, мечтали
вниз по течению Леха, случилось так, что мы пели под гитару его песни...
Было уже очень поздно, мы сидели на берегу, едва не окуная башмаки в воду, и
спелиего песню о диковинных капризах счастья, песню, в которой говорится,
что самое лучшее - это ежедневно кувыркаться. А в воскресенье утром мы
прочли в газетах, что Франк Ведекинд умер в субботу.
Этому нельзя так просто поверить. Ведь именно жизненная сила была самым
прекрасным его свойством. Куда бы он ни входил - в зал, наполненный сотнями
шумящих студентов, в комнату или на сцену, со своей необычайной повадкой:
остро вырезанный бронзовый череп слегка наклонен и выдвинут вперед - немного
тяжеловесный, сковывающий, - везде становилось тихо... Он пел несколько
недель тому назад... под гитару свои песни. Пел монотонно резковатым и
совсем непоставленным голосом, но никогда ни один певец меня так не восхищал
и не потрясал. Именно сверхъестественная жизненная сила этого человека
придавала ему энергию, позволяла вопреки насмешкам и издевательствам петь
свою песню песней Человечности и придавала ему личное обаяние. Казалось, он
бессмертен... Пока я не увидел его похорон, я не мог себе представить его
смерти. Он наряду с Толстым и Стриндбергом принадлежит к великим
воспитателям новой Европы. Его величайшее творение - он сам как личность".
Даже похороны Ведекинда гротескно необычны. Драматург Лаутензак,
произнося над могилой речь, вдруг закричал, что Ведекинд был мессией,
спасителем вселенной, и стал ругать всех присутствующих, угрожать им; прямо
с кладбища его увозят в психиатрическую лечебницу...
Брехт и его друзья устроили торжественно-печальные поминки. Вечером при
свечах они читают стихи Ведекинда, поют его песни. Когда подруга Брехта
родила сына, его назвали Франком.

***

Паула Бинхольц, прозванная Би, добрая веселая девушка. Она не ломает
голову над сложными вопросами философии, искусства, морали и не заботится о
завтрашнем дне.
Она любит своего непутевого Берта: он бывает таким ласковым и нежным,
что она прощает ему рассеянность, забывчивость, когда он вдруг вовсе ее не
замечает, увлеченный песней, спорами или своими рукописями, либо - и что
самое худшее - почти так же ласково глядит на ее подруг. Его песни, его
пристальный, буравящий взгляд так необычайно действуют на девушек. Казалось
бы, он совсем неказистый, неряшливо одет, редко бреется, волосы торчком. А
рядом с ним крепкие, рослые парни, пригожие, нарядные. Но стоит ему
заговорить, запеть, и любая девчонка, даже глупенькая франтиха, если только
она настоящая девчонка, а не вяленая рыба, пойдет с Бертом, на других и не
поглядит.
Один за другим уходят на фронт его друзья. Долговязый Кас уже целый год
в окопах. Он приезжал в марте в отпуск, все время рисовал для Берта, а тот
сочинял о нем и для него озорные, печальные песни.

И голосочком горничной, запевшей от тоски,
Кас поет нам песню из одной строки