"Бэзил Коппер. Блистание полированных лезвий " - читать интересную книгу автора

календарь. По какой-то причине листки первых месяцев не были оторваны. Я их
оторвал и использую обороты как писчую бумагу для моих беглых заметок.
Теперь я чувствую себя много лучше и открыл дальнее окно, чтобы легкий
ветерок освежил духоту комнаты. Сразу стало приятнее. Встав на один из
набитых конским волосом стульев - их в комнате изобилие, - я вижу мощенный
булыжником проулок внизу и провожаю взглядом нескольких прохожих.
Теперь я вернулся к кровати, делаю пометки на календаре и довожу его до
нынешнего дня. Все предыдущие я зачеркнул, а понедельник обвел кружком, так
что знаю, где я теперь. Хотел бы я знать, почему никому не удается ухватить
время и вынудить его остановиться - или вернуть те или иные события, как
можно проделать в уме? Надо думать, мудрецы и ученые нашего общества должны
бы располагать убедительными и несложными объяснениями. Мне это
представляется таким простым, тем не менее указанный процесс постоянно от
них ускользает.
Перестаю писать. Дело близится к вечеру, запах капустного супа медленно
пропитывает воздух. И я понимаю, что очень голоден. Я ничего не ел после
завтрака - двух крохотных булочек и чашки скверного, плохо промолотого кофе.
Достаю бумажник и кошелек из искусственной кожи. Запираю дверь изнутри и
пересчитываю свои денежные ресурсы. На ближайшее время марок достаточно, ну,
а дальше? Остаться на вечер дома и попробовать здешнюю стряпню? Пожалуй, не
стоит. Ароматы, поднимающиеся из кухни, мало соблазнительны для такого
привереды, как я. Но надо быть осторожным. Небольшое кафе на тихой улице и
еда попроще. Во всяком случае пока.
Пожалуй, завтракать я могу тут; обедать всухомятку, а что-нибудь
существенное приберегать для вечера. Посмотрим. Но мне надо следить за
здоровьем. Катрин говорила, что я выгляжу чересчур тощим и испитым даже для
студента-медика. Где-то она теперь? Милая девушка, хотя и сама худышка. Но
она помогла мне в решающую минуту и сделала мое пребывание в Кельне гораздо
приятнее, чем оно иначе было бы.
Голова еще побаливает. Вероятно, виновато сквернейшее вино, которое
вчера вечером я выпил на Bahnhof [вокзал (нем.)]. Самое дешевое, какое там
имелось, конечно, но выгадывать на вине и тому подобном - плохая экономия.
Пища не столь важна, поскольку у молодых людей пищеварительная система на
редкость вынослива, но скверное вино вызывает головную боль и сильно
расстраивает нервы. Прибрав комнату, я зажигаю лампу и осматриваюсь с
некоторым удовлетворением. Да, она выглядит более цивилизованной теперь,
когда почти все мои вещи расставлены и разложены по местам, благо их мало.
Фитиль горит ровно, но я встряхиваю лампу и убеждаюсь, что керосина в
ней почти нет. Снаружи еще светло, однако здесь почти полная темнота, и мне
понадобится лампа, чтобы делать заметки и читать. Надо попросить фрау Маугер
либо налить в нее керосина, либо разрешить мне держать небольшой его запас в
одной из металлических канистр, которые, как я заметил, хранятся у нее в
кладовой. На них на всех белой краской написаны номера. Несомненно, номера
комнат. Всего их двенадцать. Так что если все комнаты заняты, жильцов должно
быть двенадцать. Возможно, это будет иметь значение.
Теперь я кладу мой чемодан на кровать, открываю его и осматриваю
содержимое с большим тщанием. К счастью, замки у него очень крепкие и не
стандартного образца, так что можно не опасаться за него, если кто-нибудь
войдет в комнату во время моего отсутствия. У фрау Маугер, разумеется, есть
ключ, и служанка будет убирать комнату, а потому мне надо следить, чтобы мои