"Афанасий Лазаревич Коптелов. Точка опоры (Роман в двух книгах) " - читать интересную книгу автора

записал все для нее: "Приедешь - прочтешь". Может, и в Уфу писал о
подробностях? Там со дня на день ждали посылку из-за границы. В адрес
пивоваренного завода! Ну и выдумщик Володя! Жандармы наверняка не будут
подозревать: какие там политики среди пивоваров! В посылке - хмель! Самый
лучший на свете хмель из Чехии!.. Она не дождалась. Не могла откладывать
своего отъезда ни на один день, ни на один час...
А в Питере было немало забот и хлопот о комнате для матери. И хорошо,
что полиция не прознала о нелегальном приезде! Посадили бы опять за
решетку, отобрали бы заграничный паспорт, как у Маняши... Теперь питерские
волнения - позади. Остается - граница. Ведь и там могут схватить...
Когда полосатый столб с двуглавым орлом окажется позади, можно будет
вздохнуть спокойно... Телеграмма в Прагу послана - Володя встретит на
вокзале. Обязательно встретит. Не может не встретить.
А здоров ли он? Не беспокоит ли его опять катар? Не страдает ли снова
изнурительной бессонницей?.. Сколько неприятностей свалилось там на его
голову - уму непостижимо. Надеялся - пойдет все дружно, гладко, ведь они
же все - единомышленники, все марксисты, социал-демократы. Такие опытные
политические деятели. И вдруг... Кто бы мог подумать, что с первых шагов
обнаружатся какие-то разногласия. И с кем? С Плехановым. С Георгием
Валентиновичем, которого Володя так любил, так уважал и ценил. Адепт
социал-демократического движения! По мелочам Володя, конечно, не стал бы
возражать. Что-то произошло очень-очень серьезное, если он до конца
настаивал на своем мнении. Что-то глубоко принципиальное. Потому и живет
не в Женеве, а в Праге.
А может, теперь уже все прояснилось? Должны же они найти общий
язык...
Хоть бы поезд шел скорее. Тащится, как черепаха. Говорят, на Западе
поезда ходят гораздо быстрее...
За окном проплывали березовые рощи, голые, продрогшие на зимнем
морозе. На них чернели хлопотливые грачи. Много их, как в Сибири косачей,
на которых любил охотиться Володя. И она там несколько раз ходила с мужем
на весенние тока, удерживала за поводок азартную Дженни, чтобы не спугнула
краснобровых токовиков. А Володя иногда, залюбовавшись, опускал ружье...
Поля за окном все ровнее и ровнее, будто землю прогладили гигантским
утюгом. Вчера здесь, по всему видно, появлялись прогалины, а сегодня
гуляет поземка, словно заметает следы весны, наведавшейся раньше времени.
Сердится зима, упрямствует. Не зря она поехала в теплой шубе...
Скорей бы, скорей...
Володя с первой же минуты, как при встрече в Шушенском, засыплет ее
вопросами: как там в Питере? Что на заводах и фабриках? Он на новости
ненасытный. И у нее новостей немало. Хороших новостей! Питерские
пролетарии собираются Первого мая выйти на улицу с красными флагами. На
Обуховском выпустили прокламацию. Ожидается что-то очень горячее.
Мастеровые требуют восьмичасового рабочего дня, включения Первого мая в
табель праздников, разрешения выбирать уполномоченных из своей среды.
Ой как нелегко уезжать в такую пору из родной страны. Не на время, а
в эмиграцию. Даже слово-то тяжелое. Но для них эмиграция будет недолгой.
Во всей стране, как зимний мороз, нарастает кризис. Газеты пестрят
уведомлениями о банкротствах. Фабриканты свертывают производство,
увольняют рабочих, оказавшихся лишними. Безработных и голодных все больше