"Олег Корабельников. Надолго, может, навсегда" - читать интересную книгу автора

- Циник, - сказал Климов. - Старый занюханный циник. Я не хотел ее
обижать.
- Еще бы! Ты слишком избалован. Ты с детства привык говорить и делать
все, что вздумаешь. Другие терпели твои капризы, а теперь, когда тебя
выгнала жена, ты строишь из себя оскорбленную невинность. А каково было ей
выносить твои ежедневные истерики? Терпи и ты. И не вздумай выгонять ее, а
то накажу!
- Вот наказанье Господне, - вздохнул Климов. - Хоть посоветуй мне, как
ее успокоить. Это очень неприятно, когда кто-то плачет.
- Не знаю, - сказал сосед. - Мое дело - сторона, Клизма. В семейные
дрязги не вмешиваюсь.
- Какие там семейные, - сказал Климов, но спорить больше не стал.
Наверное, сосед был прав. Климов смотрел на Люсю и вспоминал самого
себя, то маленького, с кудрявыми локонами, бьющегося головой о пол, то
взрослого - ползающего у ног жены, и ему стало стыдно и больно за
унизительную свою жизнь, когда слабым всегда оказывался он, даже если эта
слабость приводила к победе. Всю свою жизнь он был верен восточной мудрости:
ураган ломает деревья, а траву лишь склоняет к земле. Он был убежден, что
зачастую выживает именно слабейший, если, конечно, сумеет вовремя
приспособиться к сильному. Но вот сейчас эта женщина опередила его, и ему
ничего не оставалось делать, как признать свое поражение.
- Ладно, - сказал он Люсе. - Не плачь. Я был неправ. Успокойся.
Он понимал, что их отношения с печальной закономерностью переходят ко
второму этапу - к проникновению друг в друга, и обреченно вздохнул, словно
освобождая место для чужой судьбы с ее неизменной тоской и бедами.
Он заварил чай, погремел чашками. Плакать она перестала, и он с
любопытством поглядывал на нее - что будет делать дальше? А ничего. Она
прикрыла голову косынкой, вымыла лицо и молча легла под одеяло, отвернувшись
к стенке.
- Не дуйся, - сказал Климов. - Я ведь ничего не знаю о тебе.
Он хотел добавить, что и не желает ничего знать, но рассудил, что
такими словами ее не успокоишь, и поступил так, как, по его мнению, должен
поступать сильный мужчина, снисходительный к капризам, великодушный к
слабостям.
- Мне некуда идти, - сказала Люся из-под одеяла.
Голос у нее был охрипшим и слабым, как после болезни.
- Тогда иди пить чай, - предложил Климов.
Она поколебалась, но вылезла из постели, накинула халатик и села за
стол. Кончик носа красный и блестит, под глазами круги, морщинки на шее
повторяют форму подбородка.
- У тебя нет дома? - спросил Климов, хотя это его совсем не
интересовало. - Где же ты жила раньше?
- В одном доме, - неопределенно ответила Люся. - Я не хочу туда
возвращаться.
- Муж, что ли?
- Какой там муж! - презрительно махнула рукой Люся. - Еще почище тебя.
Климов вздохнул, но сдержался.
- А родители у тебя есть?
- Мать. Только я с ней в ссоре.
- Неуживчивая ты.