"Владимир Кораблинов. Прозрение Аполлона" - читать интересную книгу автора

профессор, - всю Дворянскую прошел, слободку - и ничего, не останавливали. А
тут, за городом, в лесу, где только волкам бегать, - пожалуйте пропуск...
Чепуха какая!
- Коринн... Кори... тьфу, черт! - Молодой круглолицый красноармеец с
винтовкой и двумя болтавшимися на поясе гранатами под слабым лучиком фонаря
вертел профессорское удостоверение и никак не мог разобрать фамилию.
- Иностранец, что ли?
Профессор посмотрел на парня с усмешечкой.
- Короче, папаша, я так понимаю, что нету у вас пропуска?
- Нуте, так что? - Профессор с любопытством склонил голову набок, к
енотовому воротнику шубы.
- Нуте не нуте, а придется вас, папаша, доставить в штаб.
Курносый махнул рукою в сторону института.
- Па-ажалуйста! - дурачась, забавляясь, расшаркался профессор. - С
превеликим удовольствием... тем более, что, судя по мановению вашей десницы,
это мне как раз по пути к дому.
- К какому еще дому? - сердито пробурчал второй - коротышка, но
постарше, со щеточкой жестких усов под турецким горбатым носом.
- К институту, в котором я живу... и в котором имею честь работать.
- Давай, давай! - суровым басом рыкнул коротышка, поправляя на ремне
несоразмерно длинную для него винтовку. - Треплив что-то больно...
работничек! Вот в штабе проверят, что ты за личность.
- Веселый старичок! - хихикнул круглолицый.
- Ну, будя! - оборвал усач. - Поглядывай тут, а я пойду сопровождать.
И они зашагали в молчании.
Профессор думал: вот удивительно, потухла ведь изжога! Значит, полезна
порой для здоровья небольшая нервная встряска. Ведь черт знает что, в самом
деле: его, почтенного, европейски известного ученого, останавливают ночью
какие-то типы, велят куда-то идти... Фантасмагория! Скажи ему этакое три
года назад, в шестнадцатом... пусть даже в семнадцатом, когда уже по всем
швам затрещала Российская империя, - рассмеялся бы: чушь какая! И потом -
"старичок"... Какой же, в сущности, старичок, когда ему всего лишь сорок
девятый... Вздор! Преувеличение. Или, вернее всего, - хамство. Вот именно
это, последнее.
Презрительно пофыркал большим мясистым носом. С высоты своих двух аршин
десяти вершков этаким гулливером глянул на малорослого "сопровождающего".
И усмехнулся, вспомнив, как разглядывали удостоверение, силясь
прочесть: "Коринн... Кори..." Не разобрали. Фамилия и впрямь была мудреная:
Ко-рин-ский.
Хе-хе!
Аполлон Алексеич Коринский.

У-ди-ви-тель-но!
Полтора года, считайте, как стала Советская власть, рэсэфэсэрэ,
большевистское владычество...
Полтора годика приучались российские граждане к разным новейшим
разностям. К нелепым, непонятным, тарабарским словечкам, вроде ЦИК,
Совнарком, Дорпрофсож, ЗАГС и тому подобным, даже вроде бы и попривыкли.
Равно как и к отсутствию в газетах буквы "ять" и твердого знака, - ничего,
пригляделись, оклемались, как говорится, помаленьку. Словом, научили