"Владимир Кораблинов. Чертовицкие рассказы" - читать интересную книгу автора

челнок" - название старинное и само за себя говорит. Настоящий охотник не на
чем-нибудь плавает, а именно на чертовицком челноке.
Неужто ж иных мастеров нет, кроме старика Харитоныча? Как не быть,
есть, конечно, да все - не такие. Так в чем же дело? Да опять-таки в том,
что  п р е в з о й т и   н а д о!
Но что особенно хорошо в Чертовицком - это какая-то нетронутость,
чистота в природе. Ведь до города - рукой подать, ночью в юго-западной
стороне стоит зарево от воронежских огней, видны красные глазки
телевизионной башни, московское шоссе рядом, а тут преспокойно пасется
олений табунок; оленухи и телята не спеша подбирают под дикими яблонями
опавшие, хваченные первым заморозком яблоки, а рогач вожак замер на песчаной
круче, неподвижно, как статуя стоит, провожает печальными глазами медленно
ползущий на течение грузовой катер "Перекат" и длинный, тянущийся за ним
караван неуклюжих черных барж.
Как-то раз поставили мы палатку в лесу у Нигочевского затона, хорошо
расположились: рюкзаки, одежду развесили на деревьях, а ведра два картошки
высыпали прямо в траву, у костра. Дело к вечеру, сидим кашу варим. Подходит
к нам лесник, - он тут неподалеку старый квартальный столб на новый
заменял, - ну, закуриваем, конечно, разговор о том о сем - о рыбе, о погоде,
о браконьерах. Вот уж и совсем смерклось, стал наш гость собираться, пожелал
счастливой зари и совсем было распрощался, да вдруг увидел нашу картошку и
говорит, посмеивается:
- Картошку-то в палатку приберите или на дубок, что ли, подвесьте, а то
как бы без харчей не остались...
- Это, - спрашиваем, - как же понять?
- А так, что аккурат в этом месте кабаниха с поросятами ходит. Набредут
на вашу картошку - потуда вы ее и видели... Ну, счастливо оставаться,
пойду, - сказал, поглядев на ручные часы, - а то как бы к передаче не
опоздать: нынче по телевизору "Тихий Дон", вторую серию показывают...
То-то мы, еще когда палатку ставили, заметили, что земля под дубами
словно бы вспахана, вся изрыта: это, оказывается, кабаниха орудовала.
Картошку, разумеется, по совету лесника мы прибрали, завалились спать и
спали крепко, ничего не слышали. А утром глядим - возле костра все взрыто,
переворочено... Значит, приходила-таки!
Там же, в Чертовицком, одна женщина мне рассказывала, как ходила она за
сахаром на Кожевников кордон, в ларек, и как к ней на обратном пути
привязался енот.
- Бежит и бежит, чисто собака, что ты с ним сделаешь? Я стану - и он
станет, я пойду - и он следом. Вот я повернулась к нему и говорю: "Ну, чего,
дурачок, пристал? Чего тебе от меня нужно?" А он - прямо как уразумел, что я
с ним разговариваю, и не то чтобы брехнул в ответ, а вроде того: хамкнул,
как муху поймал. У меня в кошелке батон был. "Ну-ка, мол, дай-ка я его
угощу..." Отломила горбушку, кинула, а он, верите ли, словно того и ждал:
цап ее да в кусты... Ну, собака и собака! А еще дикий зверь называется...
Вот какие в этих местах прямо-таки ручные звери, ничего не боятся. И
ведь не какая-нибудь у нас нехоженая тайга, совсем нет! Очень даже шумно
бывает на реке и в лесу, а особенно по субботам и воскресеньям. Столько
народу из города понаедет - на моторных лодках, на собственных легковушках,
на автобусах - ну, прямо тысячи народу! Тут и баяны, и гитары, тут и пляски,
и песни, и чего только нет! И все бы это хорошо, почему не повеселиться, не