"Владимир Кораблинов. Поездка в деревню" - читать интересную книгу автора

реформе, о даровании вольности мужику. "Об улучшении быта крестьян", как это
осторожно называлось. Слухи эти висели в воздухе, как долгожданные тучи в
засушливое лето, но неясно было, благодетельным ли дождем они разразятся или
так и уйдут, бесследно растают в равнодушных небесах.
"А в усадьбе? - подумал он. - Неужели же там, как и два года назад,
безмятежно музицируют, вышивают ковры и болтают о пустяках, переливая из
пустого в порожнее? Неужели и этого почтенного семейства не коснулось
горячее дыхание жизни?"

Да, представьте, в усадьбе все было по-прежнему.
Та же неторопливость существования, та же умственная дремота. И, как и
прежде, - множество девиц, но и они, кажется, остались все такими же, все те
же были у них наигранная восторженность, детское присюсюкиванье: "О, мсье
Никитин!" "Ах, мсье Никитин!" "Душечка мсье Никитин!" Разница в том лишь
состояла, что два года назад все эти дамские ахи и охи с непривычки сладко
туманили голову, льстили, а сейчас вызывали чувство раздражения и скуку.
Кроме всего, он был неловок в обращении с женщинами, с дамами, и остро
сознавал это.
Но среди девичьей пестроты одна сразу же привлекла его внимание:
скромна, молчалива, и ведь не красавица, а взглянешь - и глаз не оторвешь.
Она не ахала, не жеманничала, не докучала просьбами черкнуть в альбом.
Как-то завязался разговор о поэзии, девицы восторгались любимыми
стихотворцами: были названы имена Бенедиктова, Кукольника, Жуковского.
Она сказала:
- Некрасов...
- Ох, эта Натали! - возмущенно защебетали девицы. - Вечно не как все, с
какими-то выдумками... Какая же это поэзия - Некрасов!
- Браво! - воскликнул Никитин. - Браво, Наталья Антоновна! Я рад, что
наши с вами вкусы совпадают...
Она взглянула на него и улыбнулась.

В прошлый приезд в доме главенствовал сам старик Плотников, бывший
морской капитан, человек грубоватый, но добродушный, любивший говорить про
себя, что он-де "старого леса кочерга" и что "эти новомодные
вольнодумцы-либералы" ему поперек горла. Однако при нем мужиков в Дмитриевке
отродясь не пороли, а вот нынче, когда всем стал верховодить хозяйский зять,
либерал, англоман, скучнейший человек Рудольф Иваныч Домбровский, зуботычины
походя сделались явлением обыденным.
До Никитина доходили слухи, что в Дмитриевке нынче случается, что и на
конюшне парывают по старинке. Он сперва не верил: как же так, всегда
подтянутый, учтивый, образованный, этакий джентльмен, и вдруг экзекуция! Но
на второй же день своего гостевания, случайно, гуляя по саду, увидел, как
господин Домбровский изящной английской тросточкой отхлестал деревенского
пастуха за то, что две коровы через пролом в ограде проникли в парк и
нашлепали на дорожке. Заметив Никитина, молодой хозяин нимало не смутился,
взял его под руку и даже за сочувствием как бы обратился, возмущенно сказав:
- Нет, каков мерзавец!
- Н-да... - усмехнулся Иван Саввич. - Это вы что же - в преддверии
реформы? Наверстываете, так сказать?
- Э, реформа! . - презрительно отмахнулся Домбровский. - Улита едет...