"Бойл Т.Корагессан. Восток есть Восток " - читать интересную книгу автора

облегчения, радости и предвкушения грядущей трапезы. Теперь ему не грозила
медленная смерть среди болот.
-Домо, - перешел он на японский. -Домо сумимасэн(Большое, большое
спасибо).
Девица разинула рот. Хиро поспешно повернулся и увидел высоченного
гайдзина с бесцветными волосами и холодными фарфоровыми глазами. Это был тот
самый, который пытался задавить его лодкой! В следующий миг Хиро оказался
уже за дверью. Пакет он зажал под мышкой, как футбольный мяч, и со всех ног
рванул к лесу. Ни секунды колебания, ни единой паузы, хотя маслоед выскочил
следом и заорал:
- Эй! Постой! Вернись сюда! Я не собираюсь... Я хочу тебе помочь!
"Как же, помочь", - думал Хиро, с разбега ныряя в кювет. Кровь
оглушительно пульсировала в ушах. Он зашлепал по грязи; провалился по пояс в
трясину, кое-как добрался до края леса. "Так я тебе и поверил. Знаю я вас,
американцев. Вы друг друга-то загрызть готовы, стреляете людей для забавы,
старушек на улицах грабите".
Нет уж, обойдется он без их помощи.
Примитивнейшая нация на свете
Ничего не поделаешь, придется туда тащиться. Хочешь не хочешь - надо. А
уж он никак не хотел. Пилить по такой жарище на Тьюпело, да еще со сломанным
кондиционером - и все для того, чтобы побеседовать на солнцепеке с тамошними
дегенератами, беспрестанно нюхающими табак и обрастающими мхом прямо на
глазах. Кроме "угу" и "не-а" от них все равно ничего не добьешься. Ей-богу,
уж лучше бы он в Лос-Анджелесе остался.
Детлеф Эберкорн стоял у окна и смотрел в пустое, мертвенное небо,
старой тряпкой нависшее над Саванной. Было серое и душное летнее утро.
Пасмурно, но знойно. Детлеф едва успел подуть на первую чашку дымящегося
кофе, еще и газету-то не пролистал, а рубашка уже мокрая от пота. Десять
минут назад он влетел в офис, послал воздушный поцелуй новой секретарше
Джинджер, обладательнице пухлых, вечно приоткрытых губок и веснушчатого
декольте, включил монитор, не ожидая никакой пакости, отхлебнул кофе и
увидел, как по экрану зловеще ползут буквы НИВОБ.
В электронном досье Иммиграционной службы эта аббревиатура означала
высшую степень неотложности и чрезвычайности. Расшифровывалась она так:
"нелегальный иностранец, вооруженный, опасный и буйный". В Лос-Анджелесе,
последнем круге ада для сотрудника Иммиграционной службы, от НИВОБов просто
житья не было: гватемальцы палили в сальвадорцев, вьетнамцы племени хмонг
жарили собак в микроволновых печах, турки и иранцы поджигали ковровые лавки
и так далее, и так далее. Но в тихой, сонной заводи, именуемой Саванной, о
НИВОБах и слыхом не слыхивали. Городишко уж никак не был центром
международных интриг, да и саваннский порт не принадлежал к числу хоть
сколько-нибудь значительных. Здесь никогда ничего не случалось. Вообще
ничего. Поэтому Детлеф Эберкорн сюда и перевелся.
Во всем виноват япошка (не "япошка", а "японец", тут же поправил себя
он), который сбежал с корабля неделю назад. Детлеф держал ситуацию под
контролем с самого первого дня: побеседовал по телефону с капитаном,
затребовал копию отчета береговой охраны. Поначалу случай не казался
тревожным. Беглого матроса классифицировали как НИ (нелегального иностранца)
и успокоились. Если он доберется до берега, местные пентюхи зацапают его и
посадят в окружную тюрьму прежде, чем парень успеет два раза покакать. А