"Артем Кораблев. Охота на приведений " - читать интересную книгу автора - А сколько ему?
- Помладше нас года на два. - Где ж он тут учится? - В Андреевку бегает. Тут недалеко, километра три. Там дворов больше. Почти вся деревня живая. И школа есть, в нее еще и из Тимонина дети ходят, аж за пять километров. Но их на машине возят, а Вовка здесь один, когда дядя Егор подкинет его на своем грузовике, а когда и нет. - А откуда у него грузовик? Свой? - Да нет. Дядя Егор в колхозе шофером работает, до МТС далеко, вот он машину у себя во дворе и ставит. За разговором мы прошли всю деревню насквозь. Осталось по одному дому с каждой стороны улицы, а там уж было видно, что деревня кончается и из-за правой от нас крайней избы выглядывала полуразрушенная колокольня старой деревенской церкви. Как раз этот крайний дом тоже оказался с отворенными ставнями. Вернее ставней просто не было. Были когда-то, потому что на их месте висели ржавые петли и крюки, но сами ставни отсутствовали. А вот занавески на единственном окне, выходящем на улицу, существовали в наличности. Правда серенькие и мятые. Мы вошли через калитку и постучались в дверь, звонка не было. Нам долго не открывали, и Светка стучала еще и еще. Наконец за дверью что-то загромыхало, зашаркало, послышался кашель и сиплый голос спросил через дверь: - Вовка, это ты, што ль? - Петр Максимыч! Это я, Света, Ирины Посниковой дочь. За дверью помолчали. наконец. - Да, да! Ирина Пална и Пал Палыч! Мы с дядей Пашей сюда на неделю приехали. - Подожди, щас открою. Забрякала задвижка, и дверь отворилась. На пороге стоял седой, плохо выбритый старик в накинутом на плечи пиджаке. - А это кто с тобой? - спросил он. - Это мой друг. Он с нами приехал. - Ну проходите, проходите, - старик посторонился, уступая нам дорогу в сени. В избе было не очень чисто. Все было старым и ветхим. Пахло пылью. На подоконнике, на столе, на допотопной этажерке - повсюду валялась какая-то никому не нужная ерунда, начиная с колпачков от несуществующих уже старых авторучек и оканчивая пожелтелыми листочками отрывного календаря глубоко советских времен. Но было тепло, хорошо натоплено, и это уже неплохо. Пока я осматривал жилище, Светка отдала Петру Максимовичу батон колбасы, пару банок рыбных консервов и большую пачку чая, посланных ему Пал Палычем. Видно было, что пожилой человек очень доволен оказанным ему вниманием, да и продукты эти ему наверняка были не лишни. Старик усадил нас у стола, одной своей стороной примыкавшего к заузоренному морозцем окошку. Он чем-то погромыхал у печи, потом сел вместе с нами и поначалу долго молчал. Инициативу взяла на себя Светка. - Как живется-то, Петр Максимыч? - начала она. - Да ничего. Какое наше житье. Егор, тот еще живет, а мы с Евдокией уж |
|
|