"Артем Кораблев. Охота на приведений " - читать интересную книгу автора

- А сколько ему?
- Помладше нас года на два.
- Где ж он тут учится?
- В Андреевку бегает. Тут недалеко, километра три. Там дворов больше.
Почти вся деревня живая. И школа есть, в нее еще и из Тимонина дети ходят,
аж за пять километров. Но их на машине возят, а Вовка здесь один, когда дядя
Егор подкинет его на своем грузовике, а когда и нет.
- А откуда у него грузовик? Свой?
- Да нет. Дядя Егор в колхозе шофером работает, до МТС далеко, вот он
машину у себя во дворе и ставит.
За разговором мы прошли всю деревню насквозь. Осталось по одному дому с
каждой стороны улицы, а там уж было видно, что деревня кончается и из-за
правой от нас крайней избы выглядывала полуразрушенная колокольня старой
деревенской церкви. Как раз этот крайний дом тоже оказался с отворенными
ставнями. Вернее ставней просто не было. Были когда-то, потому что на их
месте висели ржавые петли и крюки, но сами ставни отсутствовали. А вот
занавески на единственном окне, выходящем на улицу, существовали в
наличности. Правда серенькие и мятые.
Мы вошли через калитку и постучались в дверь, звонка не было. Нам долго
не открывали, и Светка стучала еще и еще. Наконец за дверью что-то
загромыхало, зашаркало, послышался кашель и сиплый голос спросил через
дверь:
- Вовка, это ты, што ль?
- Петр Максимыч! Это я, Света, Ирины Посниковой дочь.
За дверью помолчали.
- Ирина-то, это што, Пашкина, што ль? Вместе с Пашкой? - последовало
наконец.
- Да, да! Ирина Пална и Пал Палыч! Мы с дядей Пашей сюда на неделю
приехали.
- Подожди, щас открою.
Забрякала задвижка, и дверь отворилась. На пороге стоял седой, плохо
выбритый старик в накинутом на плечи пиджаке.
- А это кто с тобой? - спросил он.
- Это мой друг. Он с нами приехал.
- Ну проходите, проходите, - старик посторонился, уступая нам дорогу в
сени.
В избе было не очень чисто. Все было старым и ветхим. Пахло пылью. На
подоконнике, на столе, на допотопной этажерке - повсюду валялась какая-то
никому не нужная ерунда, начиная с колпачков от несуществующих уже старых
авторучек и оканчивая пожелтелыми листочками отрывного календаря глубоко
советских времен. Но было тепло, хорошо натоплено, и это уже неплохо.
Пока я осматривал жилище, Светка отдала Петру Максимовичу батон
колбасы, пару банок рыбных консервов и большую пачку чая, посланных ему Пал
Палычем. Видно было, что пожилой человек очень доволен оказанным ему
вниманием, да и продукты эти ему наверняка были не лишни.
Старик усадил нас у стола, одной своей стороной примыкавшего к
заузоренному морозцем окошку. Он чем-то погромыхал у печи, потом сел вместе
с нами и поначалу долго молчал. Инициативу взяла на себя Светка.
- Как живется-то, Петр Максимыч? - начала она.
- Да ничего. Какое наше житье. Егор, тот еще живет, а мы с Евдокией уж