"Владимир Корчагин. Путь к перевалу" - читать интересную книгу автора

Второй день занятий оказался трудным. Семинар по истории партии,
физика, химия да еще и минералогия - сразу для одного дня было многовато.
Поэтому на последнюю лекцию Люся шла уже без особого нетерпения. К тому же
после первых лекций по физике и химии трудно ожидать чего-то интересного от
минералогии, науки, по-видимому, сухой и скучной.
Не понравилась ей и минералогическая аудитория. Здесь не было ни
картин, ни приборов. На стенах висели только таблицы с длинными рядами цифр
да какими-то замысловатыми кривыми. В шкафах поблескивали однообразные
модели пространственных решеток. А всю заднюю стену занимали высокие
стеллажи с лотками, в которых хранились коллекции минералов.
Но самое неприятное впечатление производил лекционный ассистент.
Длинный и нескладный, он, словно цербер, стоял у преподавательского стола,
никого не подпуская к разложенным минералам.
Раздался звонок, и через минуту в аудиторию вошел Воронов.
"Так вот он какой, мятежный доцент..." - сказала себе Люся,
рассматривая заведующего кафедрой минералогии, о котором Саша говорил вчера
как о некоем титане, грозящем перевернуть всю геологию. Она и представляла
его, как сказочного исполина, с горящими глазами и громовым голосом.
А в аудиторию вошел самый обыкновенный, чуть сутуловатый мужчина в
простом черном костюме, с мягкой, почти застенчивой улыбкой. На вид ему было
не больше тридцати пяти, но в густых, откинутых назад волосах уже заметно
пробивалась седина, и глаза смотрели устало, будто позади долгая тяжелая
жизнь. Читая лекцию, Воронов медленно прохаживался по аудитории, то подходя
к доске, то останавливаясь у шкафов с решетками. Иногда он проходил между
рядами столов и даже заглядывал в студенческие тетради.
Голос его звучал негромко, но все, о чем говорил он, было настолько
ново и необычно, что воспринималось, как удивительная повесть, которую можно
слушать и слушать без конца.
В отличие от иных ученых, Воронов не считал занятия со студентами
досадной потерей времени. Больше того, он любил эти занятия. Ему доставляло
большую радость видеть, как разгораются лица студентов, как начинают
блестеть глаза, когда он развертывал перед слушателями все новые и новые
горизонты науки о минералах и вел их все дальше и дальше в сложный мир
кристаллических структур и атомов. Поэтому Воронов заново готовился к каждой
лекции и читал их с таким воодушевлением, как будто все, что он преподносил
студентам, было для него так же ново и необычно, как и для них самих.
Впрочем, нередко так оно и оказывалось. Многое из того, что студенты
слышали от него на лекциях, было только что получено в лаборатории его
кафедры. А случалось и так, что где-нибудь в конце семестра он вдруг
возвращался к старой теме, чтобы рассказать, как ошибочны были его взгляды
по тому или иному вопросу, изложенному в начале курса, и как они изменились
в результате удачно поставленного эксперимента.
И надо видеть, с каким вниманием слушали это студенты: ведь они
присутствовали при решении научной проблемы, а иногда и сами становились
искателями, ибо на некоторые вопросы Воронов сознательно не давал ответов,
предлагая найти их своим слушателям.
Так было всегда. Но в последний год и лекции его стали скучнее, суше. В
них стало меньше тех блестящих шуток и броских неожиданных сравнений,
которые передавались студентами из курса в курс и долго вспоминались