"Майкл Корда. Идеальная пара " - читать интересную книгу автора

задумался.
- Я и не сомневался, - произнес он наконец. - Но мне все равно. Я не
доживу до ее открытия.
С наигранной живостью Пентекост попытался возразить ему.
- Бьюсь об заклад, Робби, что доживешь. Готов держать пари, что ты сам
разрежешь ленточку. Выставка будет потрясающей: твои театральные костюмы,
личные вещи, записные книжки, тексты твоих ролей, сотни фотографий... Везде
будут стоять телевизоры, где будут показывать отрывки из твоих фильмов. Это
называют "мультимедиа" - черт его знает, что это значит.
- Я знаю, что это значит. - Вейн взял с серебряного подноса чашку чая,
сдобренного бренди, и дрожащей рукой поднес ее к губам. Осторожно подув на
поданный ему напиток и убедившись, что он уже достаточно остыл, он с шумом
сделал пару глотков. Чай, казалось, придал ему бодрости. Его кожа осталась
по-прежнему бледной, но в синих глазах мелькнула искра жизни. - И портрет
Фелисии тоже будет там? - хитро спросил он.
Пентекост и леди Вейн обменялись взглядами: в его глазах читалось
смущение, в ее - раздражение. Любое упоминание Фелисии Лайл, первой леди
Вейн, всегда оскорбляло нынешнюю, вторую леди Вейн. Пентекост подумал, как
бестактно - даже неприлично - было со стороны его друга упоминать имя
Фелисии, особенно после всех усилий, затраченных леди Вейн на подготовку
этого обеда.
Разговор о портрете был в любом случае болезненной темой, поскольку
леди Вейн категорически возражала против его включения в экспозицию
выставки, но ее возражение было отвергнуто. Фелисия Лайл была самой
знаменитой актрисой своего времени, фактически более знаменитой, чем сам
Вейн, и в течение почти пятнадцати лет они были самой прославленной
романтической парой в театральном мире, легендарными любовниками на сцене,
на экране и в жизни, хотя после войны они уже больше не играли вместе - что
всегда было и осталось загадкой для Пентекоста.
Уже этого было достаточно, чтобы нынешняя леди Вейн завидовала своей
предшественнице. К тому же Фелисия Лайл была одной из самых красивых женщин
в мире, воплощением изысканности, очарования, шарма и таланта. Упоминание о
ней, как и ее портрет, невозможно было исключить из экспозиции, и Пентекосту
пришлось использовать весь свой такт, чтобы убедить в этом леди Вейн.
- Он будет там, Робби, непременно будет, - спокойно сказал Пентекост,
стараясь так можно скорее закончить обсуждение опасной темы.
Выражение лица леди Вейн сделало бы честь Медее, которую она когда-то
играла. Она была - теперь уже в прошлом - эффектной женщиной и достаточно
способной актрисой, но ей было вдвойне трудно всю жизнь играть роль
преемницы легендарной Фелисии - ведь Фелисия Лайл стала звездой сцены в
двадцать лет, а в тридцать уже получила свою первую премию Американской
академии киноискусства, мгновенно покорив Голливуд. Бронзовая звезда с ее
именем была вмурована в асфальт бульвара Голливуд; отпечаток ее ладоней
навечно остался на бетонной плите у Китайского театра Граумана; театры на
Бродвее и в лондонском Уэст-Энде носили ее имя; печали и радости ее жизни
стали темой многочисленных журнальных статей и художественных жизнеописаний.
Двадцать пять лет назад ее смерть от пневмонии, обостренной непрерывным
курением и неумеренным потреблением спиртного, стала причиной национального
траура по обе стороны Атлантики.
Чай наконец совсем остыл, и Вейн осушил чашку одним глотком.