"Мария Корелли. Вампир - граф Дракула " - читать интересную книгу автора

от ее неловкого движения. Я осторожно поправил его.
Через некоторое время Луси проснулась. Я дал ей поесть, как предписал
фон Гельсинг. Она безропотно проглотила пищу. Видно было, что организм уже
не борется со смертью, как раньше. Луси покорно отдалась овладевавшей ею
слабости. Мне показалось странным, что, проснувшись, Луси прижала к себе
венок, будто ища в нем защиты, в то время как во сне она отталкивала его.
Понаблюдав за ней, я убедился в этом. Больная то засыпала, то просыпалась,
каждый раз повторяя одни и те же движения.
В шесть часов утра фон Гельсинг пришел сменить меня. Артур только что
заснул, и профессор не посчитал нужным будить его. Увидев Луси, фон Гельсинг
вскрикнул.
- Скорее поднимите штору, мне нужен свет! - приказал он.
Наклонившись к Луси, профессор осмотрел ее, отодвинул венок, снял
шелковый платок... Я приблизился к постели. Ранки на шее Луси исчезли, не
оставив никаких следов!
Фон Гельсинг долго смотрел на бедную девушку. Наконец он обернулся ко
мне и тихо сказал:
- Она умирает... Но мы не знаем, придет ли она в сознание. Разбудите
Артура, я обещал позвать его в случае надобности.
Я пошел в гостиную. Увидев солнце, пробивавшееся через открытые ставни,
Артур ужаснулся, что так долго спал, и спросил про Луси. Я ответил, что она
еще спит, но профессор считает, что конец близок. Артур закрыл лицо руками.
Плечи его вздрагивали.
Я взял его за руку и заставил встать.
- Пойдем, милый друг, - сказал я, - мужайся! Когда мы вошли в комнату
больной, я заметил, что фон Гельсинг расчесал волосы Луси, обрамлявшие ее
исхудавшее лицо золотистыми волнами. Она открыла глаза и, увидев Артура,
прошептала:
- Артур, дорогой, я так рада, что ты пришел!
Голмвуд нагнулся, чтобы поцеловать ее, но профессор помешал ему.
- Подождите, - сказал он, - подержите ее за руку, ей это будет приятно.
Артур опустился на колени у кровати и взял руку Луси. Лицо ее источало
ангельскую доброту и кроткость. Через минуту глаза больной медленно
закрылись, и она опять заснула.
Внезапно с Луси произошла та же перемена, которую я заметил ночью.
Дыхание стало неровным, рот открылся, обнажив длинные острые зубы. Она
открыла глаза, в которых горела злоба, и мягким, сладостным голосом
прошептала:
- Артур, возлюбленный мой, поцелуй меня!
Артур стремительно нагнулся, но фон Гельсинг пораженный, как и я, ее
странным голосом, бросился к Голмвуду и оттолкнул с такой силой, что тот
отлетел на середину комнаты.
- Ни за что! - закричал профессор. - Не смейте целовать ее, если вы
хоть немного дорожите спасением ваших душ!
Артур был так поражен, что совершенно растерялся. На лице Луси
появилось выражение бессильной злобы, острые зубы стиснулись. Она закрыла
глаза, с трудом переводя дыхание.
Мы внимательно наблюдали за ней. Через некоторое время Луси снова
открыла глаза, но теперь в них светилась прежняя доброта и бесконечная
грусть. Она протянула бледную худую руку и, взяв руку профессора, нежно