"Алексей Корепанов. И сладок сон воспоминаний" - читать интересную книгу автора

будет питать аппарат.
Потом все шло несколько суетливо, несколько бестолково и не очень
запомнилось Аверину. Возможно, он просто устал после бессонной ночи, потому
что бессонная ночь в тридцать девять совсем не то, что бессонная ночь в
семнадцать. Спозаранку в рабочий зал прибыл разбуженный телефонным звонком
Аверина зам со свитой (директор был в отпуске), потом входили и выходили
какие-то люди, и еще, и еще, суетились возле
Швеца и возле экрана, и возле стенда, и возле Аверина суетились, и
Аверин терпеливо и покорно всем все объяснял, и, кажется, опять над
Швецом хлопотали врачи, а потом кто-то предложил Аверину пойти домой и
отдохнуть. Но Аверин не пошел и до самого вечера смотрел на экран, где все
ему было уже знакомо-презнакомо, и писал какие-то объяснительные, и отвечал
на звонки, и слушал всякие распоряжения и разнообразные суждения, и пытался
спорить...
Потом он все-таки пошел домой, а в рабочем зале осталась сменная
дежурная спецгруппа, срочно созданная приказом по институту.
Он брел по вечерней улице, по грязному месиву, в которое превратился
снег под ногами прохожих. Гудели троллейбусы, толпились люди на остановках,
в домах зажигались огни. Внезапно Аверин остановился в раздумье, потом
свернул к краю тротуара и облокотился на ограду, невидяще глядя на
разноцветные строки инфоров, бегущие на противоположной стороне улицы.
Ему внезапно подумалось, что он похож на Швеца. Все похожи на Швеца.
Кто раньше, кто позже - но все сделают главное дело своей жизни. А дальше?
Что дальше? Серая полоса бездумных дней?
А он, Николай Аверин, тоже хотел бы остаться в самом счастливом дне,
остановить прекрасное мгновенье? Но какой день считать самым-самым? Первую
рыбалку с отцом? Победу над футболистами соседнего квартала? Первый
поцелуй? Встречу с Зоей? Миг, когда после десятков, десятков, десятков
мучительных дней и ночей экран наконец ожил - мигая, разрывая изображение в
лохматые лоскуты, - но ожил, и они увидели воспоминание лаборанта Вадика -
белых гусей, тяжело и низко летящих против ветра над угрюмыми волнами
залива?..
И стоит ли обманывать себя надеждой на будущие более счастливые дни?
Неужели Швец выбрал правильный путь?
Аверину представился бесконечный зал, тысячи кресел, тысячи экранов, и
в каждом кресле - опутанный проводами человек, и на каждом экране - чье-то
воспоминание, как самая прекрасная в мире картина. А зрителей в зале нет.
Нет.
Такси с зеленым огоньком пролетело у самой ограды, разбрызгивая грязь.
Аверин отпрянул и чертыхнулся.
Нужно было идти домой и думать. И что-то делать. Там, в институте,
оставались Швец и единственное в мире чудесное устройство, и что
делать
с ними, он пока не знал.

Кировоград, 1988.