"Алексей Корепанов. Озеро юности" - читать интересную книгу автора

написанное, забыв о времени и о том, что утром на работу.
Никитин пробовал силы в беллетристике.
Рассказы его (это он и сам понимал) получались неуклюжими, серыми и
тоскливыми, как осеннее утро, герои грустили, неудачно влюблялись и бродили
ночью под холодным дождем, подняв воротники плащей, иногда пили водку,
разглядывая фотографии любимых, иногда бросали все к чертовой матери и
уезжали в дальние края, где ждала ик очередная неудачная любовь.
Однажды вечером Никитин перечитал свои литературные опыты и
хотел их выбросить, но потом передумал и положил на полку в кладовке,
где хранились старые журналы.
А известным он решил стать после того, как ехал однажды на электричке
на Москвы в аэропорт Быково, воэвращаясь из командировки. Уже стемнело, зa
мутным стеклом вагона проплывали гигантские коробки новых домов и светились
сотни окон. И вдруг его ошеломила отчетливая, горькая и пронзительная
мысль: он затерян в огромном мире. Никто из людей, живущих за этими сотнями
окон, не знает и никогда не узнает, что есть на свете некто Никитин,
который едет сейчас в полупустом вагоне пригородного поезда и скоро улетит
туда, где никто, кроме горстки сослуживцев и соседей по лестничной
площадке, тоже его не знает.
"Что значит фамилия "Никитин" для миллионов людей? - думал
он, как завороженный глядя на вереницу окон. - Мое имя для этих
миллионов - ничего не значащий звук".
И ему стало на мгновение неуютно и страшно. Потом он начал читать
захваченный в дорогу журнал и эта горькая и острая мысль растворилась,
затихла в глубине. Но не надолго.
С прозой у него не получилось и он принялся за стихи. Стихи короче,
убеждал он себя, в них быстрее и легче можно выразить чувства, раскрыть
душу. В русском языке необъятные россыпи слов, которые можно зарифмовать, и
вся сложность состоит только в том, чтобы найти такие парные слова.
Стихов ему удалось написать порядочно. Он вообще любил поэзию,
особенно Блока, античную лирику, много перечитал со школьных лет и поэтому
без особого труда смог понять, что его стихи подражательны и бледны, как
отражение в пыльном зеркале. В общем, получалось то же, что и с прозой.
Но рифмованные строки туманили голову, удачные, на его взгляд, рифмы
обманчиво сулило признание и Никитин рискнул послать стихи в редакцию
одного из журналов с тайной надеждой: а
вдруг? А вдруг станет лебедем гадкий утенок? Понимал он, конечно,
что стихи его никуда не годятся и все-таки в глубине души любовался
ими, потому что это были не просто строки, а риф-мо-ван-ные строки, и эти
строки об осеннем дожде, одиночестве, неразделенной любви и бессонных ночах
придумал он, Никитин, придумал сам, умело зарифмовав "могилой - милой", "в
слезах - в глазах", "забвенье - терпенье" и много других слов.
И начались мечтания по вечерам в пустой квартире.
Вот редакция получает бандероль с его стихами, какой-нибудь
литсотрудник читает их и дает "добро". Стихотворения, пусть не все, пусть
два или три - неважно! - появляются на страницах выходящего массовым
тиражом журнала и о нем, наконец-то, узнают. Наконец-то поймут его душу, и
сослуживцы
будут удивляться и ахать: "Неужели это написал наш молчун
Никитин? Во дает!" - и прочитает его стихи черноглазая