"Андрей Корф. Сто осколков одного чувства " - читать интересную книгу автора

том, что по привычке выглядела лучше всех.
Она раскрыла книгу и заснула над ней прежде, чем успела перевернуть
страницу. Уши, отключаясь последними, еще успели услышать: "Осторожно, двери
закрываются... Следующая станция..." Механический женский голос заткнулся на
полуслове. Она провалилась в сон.
Проступок станционной смотрительницы, прозванной в народе "красной
шапочкой" за служебную деталь туалета, объяснить нельзя. Известно, что ее
обязанность - обезлюдить поезд перед тем, как отправить его в депо. Почему
на сей раз она прошла мимо спящей красавицы, останется неизвестным. А ведь
прошла. И даже покосилась на девку. И даже будто бы оглянулась воровато. Но
шаг не замедлила и просигналила, как ни в чем не бывало, что поезд свободен.
Так-то...
...Она проснулась от того, что кто-то потрогал ее за плечо. Она открыла
глаза и захотела открыть их еще раз, потому что вокруг было абсолютно темно.
Второй раз глаза открываться не захотели, и пришлось довольствоваться тем,
что есть. Рядом никого не оказалось.
Темнота проявлялась, как фото. Сначала заблестели перила, потом
появились окна. Пустые вагоны казались в темноте огромными. Редкие лампочки
на стенах тоннеля отбрасывали в разные стороны мохнатые голенастые тени.
Постепенно зрение привыкло к темноте достаточно, чтобы хорошенько
разглядеть ситуацию и ужаснуться ей. Одна, ночью, в пустом запертом вагоне,
который подадут на линию не раньше завтрашнего утра. И, самое
омерзительное - эта набрякшая кровью неподвижность, страх одним движением
расплескать все, что накопилось в трюме. Плюс, извините, малая нужда,
которая через полчаса превратится в сущую пытку.
Она бы расхохоталась от безысходности, но побоялась делать резкие
движения. Поэтому просто засмеялась шепотом.
- Доброй ночи. Как спалось? - сказал вдруг механический женский голос.
Тот самый, который записан на кассете и объявляет названия станций.
- Хуже некуда... - Она почему-то не только не испугалась, но даже не
удивилась. Все происходящее спасительно смахивало на сон.
- Жаль, - в Голосе не прозвучало ни одной эмоции. Он звучал громко,
отдаваясь по всем вагонам.
- Мне тоже жаль. - Она посмотрела вокруг лукаво, как Алиса. - А ты кто?
- А ты кто? - повторил Голос. Он сел на полтона, как бывает, когда
магнитофон "тянет" пленку.
- Я - никто.
- Я - никто, - повторил Голос. И зачем-то добавил:
- Станция "Парк Культуры".
- Откуда ты знаешь? - спросила Она.
- Следующая станция - "Октябрьская", - сказал Голос. - Я умею выполнять
желания.
- Любые?
- Да.
- Отвези меня домой.
- Не могу, - Голос снова сел. - Двери закрываются.
- А говоришь - любые.
- Любые, - повторил Голос и снова добавил:
- Осторожно. Двери закрываются.
Она подумала: "Тогда сделай так, чтобы я стала сухой и чистой. Может,